Глава 6: Приятма: Возлюбленные #

Продолжил Парикшит:

- О матушка! После беседы с Уграсеною, премудрый старец испытал всепоглощающее и досель невиданное увлеченье к Кришне. Забыв о времени и месте, он с своею сладкозвучной _виною_ побрел прочь из палат на городскую площадь, где располагается дворец Властителя Ядавов. У золатых ворот, он впечатленье создавал безумца одержимого свирепым духом.

То привставал на цыпочки он, то валился наземь, то замирал в оцепененьи. То тело его сотрясали волны дрожи. То кубарем катился по земле, то разражался горестным рыданьем. Кричал, скакал, и пел, то в пляс пускался. А то, случалось, признаки любовного переживанья вместе разом проявлялись в нем.

О матушка, теперь я что-то важное тебе сказать обязан. Пожалуйста, ты разумом меня услышь.

В тот день по неизвестной нам причине Кришна недомоганием страдал, с утра не покидал Своей постели. Оставив Господина почивать, Уддхава удалился в сад, где средь дерев в беседке его ждало все царское семейство - Баладева, Деваки, Рохини, супруги Кришны, - Рукмини с Сатьябхамой, и множество служанок и наложниц и придворных дам, и том числе родительницу Камсы Падмавати, известную своим обыкновеньем сплетничать про двор, особенно про похожденья Кришны.

Когда Уддхава появился, собрание уж кряду несколько минут в молчании наблюдало за причудами святого старца. И нужно ль говорить, какое потрясенье произвел он на почтенное семейство!

Под локти подхватив чудного старца, Ядавы принесли его в беседку и на ложе уложили, где чрез несколько минут он вновь обрел благоразумье, то и дело впрочем, утирая слезы с щек, подергиваясь от глубоких и неровных вздохов.

- О брахман, - молвили Ядавы, - таким, как нынче, мы не видели тебя ни разу. Скажи на милость, что стряслось с тобой. Сейчас ты средь друзей, покоен будь, располагайся поудобнее и отрешись от всех волнений.

Продолжил Парикшит:

- Поклоном низким Нарада приветствовал семейство Кришны. Из глаз его вновь заструились слезы, по телу его по всему на кончики поднялись волоски. Он с дрожью в голосе промолвил:

- Прошу любезные мои, устройте встречу мне с счастливым баловнем судьбы, Уддхавой. Но если это выше ваших сил, достаньте мне хотя б крупицу пыли с его стоп. Лишь это может сердцу моему вернуть покой желанный.

Господь наш в изобильи одарил Уддхаву милостью такою, какой не видывал никто из прочих слуг Его – ни в прошлые века, ни в нынешнее время. Уддхава – величайший из рабов Господних, потому Господь зовет его Своей особой ипостастью.

Никто не дорог Кришне больше чем Уддхава: ни Брахма, - Его чадо, и ни Шива – друг Его, ни Братец Баларама, ни супруга – благоверная Рам, никто из прочих жен Его. Сказать по правде, даже сам Он так Себе не дорог, как родич ваш Уддхава.

Господь в _Пуранах_ древних возвещает Сам про высшую, непревзойденную удачу Своего слуги Уддхавы. Никто и никогда еще не удостаивался столь высокой Кришниной оценки. В словах Его звучит свидетельство необычайного благоволения. Отважные мужи из племени Ядавов гимн сложили в честь себя из слов Господних. Песни их, проникнув через ухо в сердце мне, крадут мое единственное достояние, сокровище мое, мой разум.

Продолжил Парикшит:

- До сердца тронутый речами мудрого скитальца, Уддхава поднялся с сиденья и, к стопам Шри Нарады припав, их обнял. И, предвосхищая мысли старца, он поминать Господних слуг принялся, которые стяжали высшее благоволенье Кришны. В размышлениях об этих душах, их любви к Шри Кришне, об их сокровище любовного блаженства стал печален он от собственной ничтожности и от беспомощности безнадежной. С большим трудом вновь твердость духа обретя, он улыбнулся. Белой завистью снедаем молвил он:

Сказал Уддхава:

- Мудрый муж! Учитель славный, глашатай нетленной Истины! Ты правоозвестник любовного служенья Богу! Твоим познаниям предела нет. Все, что сказал ты про меня, конечно правда. Я и все, кого ты видишь здесь, все это знаем несомненно.

Все то, чему свидетелем я был в мою последнюю поездку в Враджу, уверенность мою в особую мою удачу вознесла до самых до небес и тут же вниз обрушила, разбив ее во прах.

Я знаю что такое сладостная милость Кришны, любовь к Нему, и милость тех, кто любит Кришну.

А после посещенья Враджи я знаю, что такое – Божие благословенье. Я был застигнут волнами блаженства, полагая, что удостоился особой милости Его и что вся Божья благодать мне одному досталась.

Известнн все, о чем я пел в минуты сладкого блаженства и о чем мечтал, что делал. Стало быть об этом повторяться не имеет смысла. О мудрый муж! К твоим ногам я тысячу склоняюсь раз и умоляю, рвенье наслаждаться сокровенными вещами ты умерь.

Продолжил Парикшит:

И потому как добрая Рохини прожила в Гокуле много лет, она меж обиталей земли заветной пользовалась больше всех почетом. Известно ей прекрасно было все о чем Уддхава говорит. Сквозь слезы молвила она:

- Увы, мой друг. Все жители благословенной Враджи волей злого рока сгинули во тьме небытия. Померкла их звезда, и некогда счастливый, нынче этот край объят печальной мглою стал. Страданья жителей Вриндавана безмерны, скорбным ядом их отравлены сердца, и души во пламени тоски сгорают, невидимой для взоров мира. Прошу тебя сомкни уста, не поминай о них. Будь просто рядом, продли мгновенья радости от нашего свидания с тобой.

Когда меня обратно из Гокулы Шри Васудава воротил, то от Яшодиных стенаний даже камни проливавли слезы и молнии дрожали в небесах. Язык мой не дерзнет описывать все горе, что сразило женщин Враджи, которые в ту пору походили на бродячих мертвецов.

Судьбою мне не дан был разум. Когда Владыка ваш вернулся из учительского дома, Ему я коротко поведала о страхах и печалях всех односельчан.

Но слово это не расжалобило сердце Кришны, но лишь сподвигло Господа сослать тебя во Враджу с вестью утешенья, в коем ты немало преуспел.

Неужто в этом заключается великое Его благоволение и милость к близкми, о чем ты неустанно всем толкуешь?

Но вот чему свидетелем я лично был – так то, когда Шри Кришна жил во Врадже, благословенный край напастьям постоянным подвергался. То демоны являлися туда, какие-нибудь Кеши и Путаны, угрожая смертью жителям ее, то боги разные – Варуна, Индра, то твари злобные, – какиае-нибудь змеи, то невинные казалося бы вещи – воловия повозка, древо сросшееся стволами - гибелью грозили Кришне. И всякий раз счастливый случай Кришну выручал.

И всякий раз для жителей Вриндавана заботою благополучье Кришны было. Какая б ни случилася беда, они не помышлали о себе ни миг единый.

Сердечную приязнь питая к Сыну Нанды, они всецело жизнь свою Ему в угоду отдали.

Но Господин ваш даже бровью не повел, когда они нуждались в помощи Его. Так кто ж теперь дерзнет мне заявлять, что Он всегда печется о благополучьи душ, предавшихся Ему?

Шри Парикшит сказал:

Услышав речи эти, матерь Камсы властным взглядом окинула родню и головой качнув, промолвила. В голосе ее уверенность звучала такая, которая не терпит возраженья. Впрочем я заметить должен, что в случае ее преклонный возраст не прибавил ей уразуменья.

Сказала Падмавати:

- Боже правый! За что Шри Кришне возлюбить Свою приемную родню! Он детство все и годы отрочества жил в лесу, оберегая скот каких-то дикарей, терпя жестокие мученья.

Тропой, усеянной терновьем и камнями острыми, Он босиком гнал тучные стада на водопой. И хоть бы кто-нибудь облек в сандали Его нежные ступни. Приемная родня всегда Ему была чужой! Случись голодный добывал Себе немного Он молочных лакомств, пастушьи жены в миг наказывали Кришну, повязав бичевкой Его маленькие руки.

Несчастное Дитя! Он рос среди чужих людей, недобрых. А они глумилися над Ним, Он с юных лет отведал горесть подневольного труда, безропотно снося лишенья. О да! Теперь, для них Он бессердечен! Кто-бы спорил! Но скажите мне, за что Он должен с ними добр быть?

Продолжил Парикшит:

- Матрона рода, почтенная и мудрая Рохини, движением руки остановила многоцветье Падмаватиных суждений. Когда родительница Камсы смолкла, Рохини далее продолжила свой сказ.

Рохини молвила:

- Из Враджи Он отправился в Матхуру, стольный град Ядавов, где предал смерти множество врагов. Но Он не долго почевал на праздном ложе. Очень скоро беспечному раздолью Он бремя царской власти предпочел.

И ныне, почитаемый несчетными богами, которым Он порою был союзником, порою был врагом, наш Повелитель позабыл об обитателях благословенной Враджи.

Сказал Шри Парикшит:

- Однако дочь Бхишмаки, добраяРукмини, пребудущая вечно в сердце Кришны, сочла за непристойность речи Падмавати.

Рукмини молвила:

Ты, матушка, не знаешь ничего о Кришниных переживаниях. Ведь сердце нашего Владыки мягче масла. Прошу тебя, не нужно больше слов. Послушай лучше то, что я тебе открою.

Порой ночами мне доводится услышать бред Его. Во сне Своих коров по именам зовет Он нежно. То призывает вдруг к Себе друзей, или подруг сердечных. Порой Свою свирель Он будто бы прижмет к губам и вывести старается какой-нибудь напев иль изгибает тело в три изгиба.

Порой Он просит матушку, чтоб угостила Его свежим взбитым маслом. Порою словно сквозь меня глядит и кличит: "О Лалита! Радха!" А иногда наденет на Себя мои одежды Он и восклицает: "Чандравали, что творишь ты?" В минуты эти, и подушки и постель Его все увлажняется горючими слезами.

То вдруг проснется Он и вскочит и рыдает горько так, что мне словами это невозможно описать. О сколько муки нам и сколько боли причиняет Он страданием Своим!

А прошлой ночью Кришне должно быть сон привиделся ужасный. Я это знаю верно, потому что с самого утра Он будто Сам не Свой, все время плачит и глядит в пространство никого не замечая. Сегодня против Своего обыкновенья Он к делам не приступал. Минул уж полдень, Он еще не встал с кровати. Лежит угрюм и молчалив, с повязанною головой, уткнувшись в одеяло.

Продолжил Парикшит:

- Тут в разговор вмешалась Сатьябхама, стоявшая доселе средь толпы придворных дам. Глаза ее сверкали злобным, страстным огоньком. “Уймись ты наконец Рукмини! – она вскричала. - Довольно с нас твоей пустой и праздной болтовни! Довольно разговоров о ночных кошмарах Кришны.

Он даже в бодрый час как будто где-то там, не здесь витает или вдруг забывшись, переходит на несвязанную речь. Ведь мы по-настоящему Ему не жены даже; Ему мы безразличны, томится Он невинною и юною любовью к женам пастухов. Когда о них задумается Он, то я в глазах Его читаю острое и бесконечно сладкое страдание.

Продолжил Парикшит:

Тут в женский спор вмешался Баларама и принялся дам распекать с настойчивым и непреклонным гневом.

- Угомонитесь вы! Мой хитрый Братец снова ловко вас провел. Не о Его страданиях мы речи здесь ведем, а обиталелей Шри Враджи — их мукам описанья нет, они страдают в самом деле, непритворно, в отличьи от Него. Но вы опять, опять о Нем, об Этом всем известном Лицедее.

Вы знаете, два месяца Я жил во Врадже. Все силы положил, чтоб в чувства привести всех тех, кому Он дорог. Но тщетны были все Мои старанья.

Чтобы утешить их, чтоб в них вселить надежду, Я тысячу поклялся раз, что к ним во Враджу Я доставлю Кришну. Едва в очах их засветился огонек надежды, Я их оставил, с обещанием вернуться к ним.

Я мчался в Двараку как ветер. Я в ноги Кришне пал и плакал, умолял Его: "О Кришна, милый, Ты ради всего святого, найди какой-нибудь предлог, чтоб ненадолго посетить любимый Наш пастуший край, чтоб из объятий смерти вырвать тех, кто любит Тебя больше жизни – любезный Твой народ!"

И что же! Он поклялся Мне, - Он с легкостью готов поклясться в чем угодно - что скоро непременно будет там. Но Я то знаю, клятвам Кришны - грош цена. Воистину поступки человека говорят яснее всяких слов.

Продолжил Парикшит:

- Должно быть Кришна, Кто целиком покорен тем, кого Он любит, услышал речи Братца и покинув ложе, вышел в сад с заплаканным лицом.

Его бросало в лихорадочную дрожь, в глазах Его столяли слезы. Прерывистым дыханье было.

Господь промолвил, сглатывая комья слез:

- Все это правда. Сердце Мое – хладный камень. Черствый, неотесанный алмаз, никем и никогда не разделенный.

За всю заботу, ласку, коими был с дестства окружен, любимым Я Моим ответил мрачным безразличием. За преданную дружбу и любовь я отплатил презрительным забвеньем.

Я душам нежным и невинным жестокие увечья причинил. Во чтобы то ни стало отблагодарить Я должен Моих близких.

Любезный Мой Уддхава, лучший друг Мой, ты Меня мудрее и добрее. Прошу Мне дать совет. Что делать Мне. Облегчи Мою душу.

Шри Парикшит продолжил:

В разговор вступила Деваки, кому благоволит семейство Нанды. “Ты благодетелям Своим, - она сказала твердо, - обязан дать все то, чего они хотят!”

Почуяв, что в глазах родни она стремительно теряет уваженье, жена правителя Ядавов и бабка Кришны, Падмавати порешила недарозуменье в шутку обратить.

Чтобы супруга уберечь от поношенья, она опять затеяла свой старый разговор, хотя Шри Баларама прежде осадил ее и дал ей знать, что речи ее вздор и неуместны. Теперь вооружившись красноречьем, на которое была способна, Падмавати вознамерилась Хранителя семейства Яду утешать, стараясь возвратить Ему обычную душевную покойность.

Сказала Падмавати: Кришна, в этом деле Тебе не о чем скорбеть. Ты не горюй, Ты лучше мой совет послушай. Действительно одинадцать годов, что прожили Вы с Братом в стане пастухов, заботой были Вы и лаской окружены, не ведая лишений и хлопот. Могу тебя заверить, что за все хорошее, что Нанда сделал для Тебя, мой муж ему вдвойне заплатит. Мы справимся у Гарги Муни, пусть долг наш перед Нандой расчитает до последнего гроша и муж мой Уграсена этот долг, не сомневайся, самолично Вашим благодетелям заплатит. Но даже если Нанда задолжал Тебе за выпас стада, мы долг не станем требовать с него. Вопрос с оплатой долга нам оставит Нанда пусть себе на усмотренье.

Шри Парикшит продолжил:

- Кришна сделал вид, что ничего из сказанного Он не слышал. Печалью угнетен, к Уддхаве обратился Он, как обращаются к старшине рода за советом.

Всевышний молвил:

- Мудрый муж, ты знаешь помыслы людей во Врадже. Скажи начистоту, что от Меня им нужно.

Продолжил Парикшит:

- Такой вопрос застал врасплох Уддхаву. Чрез несколько мгновений совладав с собой, он перевел дыхание и горько молвил:

- Народ во Врадже не желает от Тебя ни власти, ни богатства, ни райских удовольствий – ничего, что в здешнем мире есть ни нынче ни в грядущем. Им ничего не нужно от Тебя, им нужен Ты и только.

Любезный Кришна, кое-что Тебе хочу сказать я. Хорошо мои слова обдумай, а потом Ты волен поступить, как знаешь.

Когда почтенный Нанда с пастухами воротились в Враджу с драгоценными дарами от Тебя, твои подруги, увидав все эти горы самоцветов с златом, пожимали лишь плечами удивленно и печально гороворили меж себой:

“Как горько сознавать, что Кришна полагает, нам такая благодарность от Него потребна. Что милостыней ждем мы от Него.

Да прокляты пусть будут наши жизни! И биться прекратят сердца, что гонят кровь впустую в наших жилах! Пусть будет проклят Нанда со своими пастухам за, то что вместо Кришны привезли нам горы праха!”

Матушка Твоя Яшода, и Твои подруги нынче, всяскую надежду потеряв Тебя увидеть, заживо отбыли в мир иной во царство мертвых. Без еды и без питья зачахли.

От потрясенья Нанда три последующих дня по возвращенью в Враджу слова вымолвить не мог. И чтоб непоправимому не дать случиться, женщин убедил он в том, что непременно Ты вернешься. И Твои прощальные слова им повторял за разом раз и призывал к благоразумю, вселял надежду.

Нанда говорил:

Наш Сын, коль скоро слово дал, его исплонит непременно. Ибо среди всех живущих Он честнейший человек. А те дары, что Он прислал, есть лишь залог Его любви, и только. Вы не сомневайтесь, Он вернется к нам и очень быстро. Вот покончит все дела и мигом будет тут.

Пастушки Враджи – ведь они душой как дети, - их ничто не стоит обмануть. Они и вправду вняли Нандиным увещеваниям. Ведь Ты признался им в любви, прислав все эти безделушки в злате. И они обвешилися ими с головы до ног и нынче ждут Тебя, когда Своим присутствием их стойбище Ты осчастливишь.

"Когда вернется к нам наш Кришна, - с жаром говорили меж собой твои подружки, - Он увидет, как мы Ему верны, и как сметливы и прилежно следуем Его намекам, на себя надев Его дары. Доволен точно нами будет Он! А уж какими милостями нас Он обласкает, нам об этом и подумать стыдно!".

Ты, видимо, во Враджу ехать даже в мыслях не держал. Вместо Себя меня Ты им отправил. Так вот, когда я передал Твои слова, они рассудком тронулись, и с жизнию почти расстались.

Уныние в их душах я, мне кажется, рассеял завереньем, что скоро к ним приедешь Ты. Я это им пообещал и с этим я сюда вернулся.

В ожидании Тебя они отвергли радости земные, похоронили будущность свою. Кроме Тебя у них иного нет приюта. Ты лучше Брата старшего спроси, в каком Он их застигнул состояньи.

Продолжил Парикшит:

- При мысли о разлуки с Кришной у Деваки с Рукмини побледнели лица, выступили слезы на глазах. И от испуга сжались их сердца, в груди похолодело. Взглянув на женщин, Кришна знаками велел подать Себе чернила для письма.

Послание Свое Господь уже в уме составил и записать его намеревался Собственной рукой. Оно звучало так: "Любимые Мои, Я обещаю вам, как только Я улажу все дела и уплачу родне долг чести, в тот же день отбуду к вам. Не задержусь ни на мгновенье".

Догадавшись о намереньях Шри Кришны, Уддхава с горькой безнадежностью вздохнул. Едва удерживаясь, чтоб не зарыдать он умолять стал Кришну не писать письма любимым.

Шри Уддхава молвил:

- О Владыка, вот что должен я Тебе сказать: Твоих возлюбленных от смерти Ты убережешь лишь лотосными стопами ступив на землю Враджи. Им ничего не нужно, лишь бы рядом быть у стоп Твоих.

Продолжил Парикшит:

- Мать Камсы, криво усмехнувшись, покачала головой и возгласила: "Деваки! О как же ты глупа! Теперь мне все понятно! Все понятно все!

Тебя, Уддхава, кушаньями сладкими задобрив, пастухи использользовать в коварных целях порешили. А замысел их был таков, чтобы отнять у нас Шри Кришну и в леса к себе обратно заманить.

В том диком лесе по терновым тропам, где звери хищные снуют, созданья эти жалкие опять хотят заставить Кришну нашего пасти их жирный скот.

Продолжил Парикшит:

- Не в силах больше поношения Яшоды и подруг снести, мать Баларамы вспыхнула от гнева.

Молвила Рохини:

- Клупая старуха, в самом деле полагаешь ты, что Кришна нужен им, чтобы для них пасти коров? О кабы знала ты, что им без Кришны не прожить и мига!

Добродетельная мать героя! Когда им дерево иль что-нибудь еще вдруг, пускай на миг, Шри Кришны образ заграждает, в глазах их тотчас вспыхивают страх, тревога, жалость и тоска. По их щекам струятся слезы, в пустоту они зовут как будто не своими голосами: "Кришна! Кришна!"

Для душ, которые живут во Врадже, день – сущий мрак конца времен, а моновенье ока длится многие столетия. С гнетущую тоскою, потеряв надежду, жители Вриндавана глядят на Солнце в ожидании, когда его закроют тучи пыли, жадно ухом ловят звуки флейты.

Кришна с Братом и с друзьями утром гонят тучные стада чрез рощи на луга к раздолию.

Прозрачною и вкусною водой полны озера и ручьи во Врадже, источающие сладкий аромат белесых, алых, голубых кувшинок, что трепещут от пчелиных роев, разбегаются по сторонам от лебедяжьих клиньев.

Средь рощ цветущих протекает дочь Калинды полноводная Ямуна, даря живительную силу всей прекрасной тотй земле. Вечерние пылают зори над прохладными брегами, а утра благоухают лотосом и медом. С гор далекой Виндхьи тянутся блистающие ленты сотен ручейков и речек.

На их прохладных, на песчаных берегах все время слышен звонкий птичий гомон. В лесной чащобе, на лугах снуют диковинные звери, всякий между ними друг и брат.

Прибержные деревья, увитые лозой и виноградом, наклоняют ветви к водной глади под тяжестью своих соцветий и плодов и пышных листьев. Лесным благоуханьем опьянены, павлины весело кружат и эхом вторится любовная их песня. Создатель мира Брахма, даже он дивится красоте озер в лесном краю том чудном.

В лесах во Врадже и на Говардхане, всюду в той земле меж тварями царит приязнь и дружба. Никто друг другу там ни вор, ни враг. Коровы веселы и безмятежны. Едва заря займется, как они смешавшись с буйволиным стадом на пастбище грядут в луга, где травы вкусны и в озерах сладкая вода, и на закате вместе возвращаются в селенье.

Старуха Падмавати отвечала: Ох не ведаешь ты жизни, речь твоя пуста, беспутна! Коли правда, что ты говоришь, откуда эти слухи, что во Врадже мор коровам и зверью грозит от небреженья человека к божьим тварям?

Продолжил Парикшит: При этом слове сжалось сердце Кришны от тревоги за возлюбленных Своих. На лик Его сошел тяжелый сумрак. Очи Господа наполнилсиь тоской.

Он поглядел на Балараму, коему известны все душевные порывы, мысли все и помыслы, царящие во Врадже. Баларама, Брат Его горючими слезами тихо плакал.

И не в силах больше совладать с Собою, Сын Рохини волю дал слезам. Его очам предстала снова Враджа, в душе отозвались терзанья Брата. И когда Ему вернулась стойкость духа, Он промолвил пылко:

- Кришна! Ведь не только о коровах речь. Во Врадже всякий зверь - Твой друг любезный, птицы все, деревья, каждый куст. Куда не кинешь взор, там каждая травинка по Тебе тоскует смертно .

Цветок, побег и веточка куста Тебе вручили жизни без остатка. И ныне все они и реки и холмы бесцельное влачат существованье.

Во Врадже люди живы лишь надеждой, что однажды Ты исполнишь данную им клятву. Впрочем все слова Мои никчемны. Каждое преумножает скорбь.

Тебя могу Я только в том заверить, если Ты в непродолжительное время добр не будешь к ним, к ним добр будет Ямараджа.

Они теперь досадуют о том, что змея Калию извел Ты и отныни в озере отравы нет. И если сказанного Мной Тебе все еще мало, Я довод приведу другой.

Когда покинул Враджу Ты, Ямуна пересохла. С землей почти сравнялся Говардхан, которым подпирал Ты небо.

Народ Твой, что когда-то упивался сладкой брагою Твоих имен, сегодня гибнет голодом терзаем. Встретит смерть свою народ, охвачен яростным лесным пожаром.

Продолжил Парикшит:

- Шри Кришна прислонился к Брату, и заплакал, будто человек, вдруг ососзнавший, что он жизнь свою сгубил напрасно. Из очей Его прекрасных слезы потекли, смывая тени и смывая алую румяну на щеках.

О матушка! И Кришна с Баларамою на землю пали, обливаясь горькими слезами, и лишились чувств. От зрелища невиданного прежде люд дворцовый во смятение пришел. Сад огласили судрожные, громкие рыданья царственной родни - Рохини, Деваки, Рукмини с Сатьябхамой и Уддхавы - всех .

На плач, что доносился из покоев внутренних, на плач который Двараке еще не ведом был, сбежалась вся семья Ядавов, с Васудевой и Уграсеной во главе. За Гаргой следовала _брахманов_ толпа. И шумным гамом город огласился. Еще никто и никогда не видел в Кришне столько горя, скорби и печали.