Глава 17: 0 #

Я в почтении склоняюсь пред Шри Чайтаньей, чьей милостью даже варвары с Божьим Именем на устах возвышаются над благородным сословием. Воистину, в Его власти обратить дикаря в _брахмана_.

Слава! Слава Шри Чайтанье! Слава Нитьянанде! Слава Адвайте Чандре! Слава всем ветвям древа преданности от золотого Гауры!

Итак, я продолжаю мою повесть о юношеских годах Господа Чайтаньи.

Блистая знаниями и облачившись в красивые одежды, Нимай, танцуя с Именем Кришны на устах, пробуждал в людях любовь к Богу.

В юности Махапрабху любил носить украшения и цветочные гирлянды, облачаться в изысканные одежды и умащать Себя душистым сандалом.

Он по-прежнему учил и учился и при любой возможности затевал философские споры, в которых неизменно одерживал верх над собеседником и очень этим гордился.

Тогда же у Него проявились первые признаки божественной любви, которые родными и друзьями воспринимались как нарушение воздушных токов в теле.

Во время путешествия по Гайе Махапрабху встретился с Ишварой Пури и получил от него посвящение, после чего у Него впервые случился обморок, какой бывает в приступе божественной любви. Следующий обморок случился с Ним по возвращении в Навадвипу.

Дома Он даровал матушке ощущение восторга от надмирной любви, искупив её грех хулы против Адвайты, которому позже Он явил цельный образ вселенной.

После происшествия с обмороком Шриваса Тхакур устроил омовение Господу на алтаре Вишну по всем обрядовым правилам.

На следующий день в Навадвипе появился Нитьянанда, которому Махапрабху явил Свой неземной образ о шести руках, в коих Он держал морскую раковину, огненный диск, булаву, лотос, лук со стрелами и флейту.

Следом Он принял четырёхрукий облик, изящно изогнутый в трёх местах. В двух руках Он держал флейту, в двух ― морскую раковину и огненный диск.

Наконец Он предстал пред Нитьянандой в двуруком, иссиня-чёрном образе Кришны, Сына пас- тушьего вождя Нанды, в золотистых одеждах и со свирелью у алых губ.

Тогда Нитьянанда устроил для Махапрабху обряд возведения на престол учителя. Но взяв скипетр в руки, Махапрабху Сам ощутил Себя Нитьянандой.

Вскоре Шачи увидела Чайтанью и Нитьянанду в образах Кришны и Баларамы. В это же время Господь даровал спасение братьям Джагаю и Мадхаю.

Однажды Чайтанья лишился чувств и пролежал так двадцать один час. Всё это время преданные, бывшие подле Него, наблюдали видения особых игр Господа.

В следующий раз Он испытал приступ умопомрачения, когда почувствовал Себя Господом Вепрем. Это было в гостях у Мурари Гупты. Он вдруг вскочил на плечи хозяина, и вместе они пустились в пляс по двору.

Однажды Он съел горсть несваренного риса, полученного Им в качестве подношения от Шукламбары Брахмачари. Тогда же Он дал Собственное толкование знаменитого стиха «_харер нама_» из «_Брихан-нарадия-пураны_».

«В мрачный век Кали нет, нет и нет иного пути к постижению высшей Сущности, кроме воспевания, воспевания и воспевания Божьего Имени».

Махапрабху объяснял, что в век Кали Кришна воплощается в образе Своего Имени. С Его Именем на устах всякий может обрести спасение.

Чтобы развеять возможные сомнения, в этом стихе трижды повторяются слова «нет» и «воспевание».

Слово «_кевала_» накладывает запрет на все иные способы спасения, как то: самопознание, овладение сверхъестественными силами, самовоздержание и благодеяние.

Данный стих гласит, что в нынешний век нет иного способа обрести спасение, кроме как воспевать Имя Божье. Это подчёркивается тройным отрицанием: «нет, нет, нет».

Но чтобы непрестанно возглашать Имя Господне, необходимо быть смиреннее придорожной соломинки, не искать для себя почестей, но, напротив, почитать всех и каждого.

Дабы Имя Всевышнего не покинуло тебя, нужно быть терпеливее дерева. И когда тебя хулят, даже незаслуженно, и когда бесчестят, ответом твоим должно быть молчание.

Дерево не противится, когда его рубят. Иссыхая без воды, не просит о помощи.

_Вайшнав_, слуга Божий, ни у кого ничего не просит, но довольствуется тем, что достаётся ему само собой, пусть даже сырыми плодами и кореньями.

Наипервейшая заповедь раба Божьего ― внимать Имени Бога и довольствоваться тем, что достаётся само без усилий.

Кто сам смиреннее соломинки, терпеливее дерева, не жаждет славы и почтителен ко всем, тот способен взывать к святому Имени непрестанно.

Воздев к небу руки, Господь призывал нас: «Нанижите этот стих на нить святого Имени и носите его на шее, чтобы никогда не забывать!»

Таков завет Господа Бога. Кто следует ему, тот обрящит убежище у лотосных стоп Кришны.

Каждую ночь в течение целого года Махапрабху устраивал с преданными пение Имён Господних в доме Шривасы.

В эти собрания допускались только избранные. В царство безумного восторга двери для любопытствующих были закрыты.

Злопыхатели кипели от ярости и помышляли, как бы навредить Шривасе.

Однажды самый коварный из них, _брахман_ по имени Гопал Чапал, сплетник и сквернослов, подложил к порогу дома Шривасы остатки жертвоприношения Дурге.

Это были разложенные на банановом листе цветок _ода_, горсть куркумы, рис, киноварь и красная сандаловая мазь.

Рядом, как принято, стоял кувшин вина. Утром, вый- дя на порог, Шриваса Тхакур обнаружил дары от великой богини.

Улыбнувшись, он созвал соседей и обратился к ним с такою речью:

― Почтенные горожане, я должен признаться вам, что ночами поклоняюсь не Вишну, но великой Матери мира. Посмотрите, что лежит у моего порога, и вы всё сами поймете.

― Да как такое может быть! ― возмутилась толпа. ― Кто осмелился на такую подлость?!

Не найдя объяснения случившемуся, горожане попросили подметальщика убрать остатки нечестивой трапезы и освятили место водой с коровьим навозом.

По прошествии трёх дней Гопала Чапала поразила проказа, всё тело его покрылось кровоточащими язвами.

Кожа несчастного горела огнём. Язвенные черви пожирали его плоть заживо.

Ещё через несколько дней прокажённый Гопал был вынужден уйти из города и искать жилище вдали от людей. Однажды, сидя на безлюдном берегу Ганги, он заметил проходившего неподалёку Нимая. Бросившись Господу в ноги, он отчаянно запричитал:

― Нимай, Ты ведь вырос у меня на глазах. Я Тебе всё равно что родной дядя. Посмотри, какая беда случилась со мной.

Ходит молва, что Ты Сам Господь Бог, сошедший на Землю ради спасения страждущих. Но вряд ли в этом мире сыщется кто-нибудь, страдающий более моего. Помилуй меня, Нимай, спаси от проклятия!

Господь отозвался гневно:

― Я тебе не спаситель! За подлость, что ты сотворил против слуги Божьего, черви будут жрать тебя миллионы жизней.

Только за то, что ты выставил Шривасу поклонником Дурги, тебе придётся гореть в аду миллионы жизней подряд.

Цель Моя в нынешнее сошествие ― сначала истребить нечестивцев и только потом проповедовать любовное служение.

С этими словами Махапрабху прошествовал к Ганге, предоставив несчастного собственной судьбе.

Много времени спустя, уже после отрешения от мира, Господь, вернувшись из Нилачалы, снова встретился с несчастным Гопалом Чапалом:

― Я бы простил тебя, ― сказал Он, ― но не во Мне причина твоей беды. Потому как ты нанёс оскорбление Шривасе Ачарье, тебе должно просить прощения у него. Если он сжалится над тобою, грех твой будет искуплен.

Гопал Чапал со всех ног помчался к Шривасе и милостью великого _вайшнава_ обрёл прощение и спасение.

С ночными пениями Господа связана ещё одна забавная история. Однажды некий _брахман_ решил поучаствовать в тайном собрании преданных, но двери в заветный дом ему не открыли.

Недовольный, он вернулся домой, а наутро, повстречав Господа на берегу Ганги, обрушился на Него с упрёками:

― Ты ещё пожалеешь о том, что огорчил меня. Никому не позволено так глумиться над благородными людьми. Будь Ты проклят! Не вкусить Тебе более в этой жизни земных радостей!

С этими словами _брахман_ разорвал свой шнур и бросил его в Гангу. А Махапрабху просиял от счастья.

Кто в духе веры слушает эту историю, тому не страшны никакие проклятия.

Однажды Махапрабху назначил Мукунде Датте наказание, которое, однако, обернулось для того высшим благословением.

Махапрабху почитал Адвайту Ачарью Своим учителем, что весьма огорчало Ачарью, ибо Сам Он полагал Себя слугою Шри Чайтаньи.

Чтобы исправить положение дел, Адвайта стал втолковывать ученикам, что философский поиск истины предпочтительнее преданного служения, за что был побит Господом самым неуважительным способом.

Не скрывая удовольствия от того, что сумел восстановить божественную иерархию, Адвайта привёл Господа в смущение, а Чайтанья, раскрыв хитрость Своего слуги, даровал Ему благословение.

Однажды Махапрабху, услышав молитву Мурари Гупты во славу Рамачандры, начертал у него на лбу «_рамадаса_».

В другой день после _киртана_ Господь испил у Шрид- хары дома воды из его помятого котелка, чем осуществил давнюю мечту Своего преданного.

Вскоре Он даровал благословение Харидасу Тхакуру и простил Своей матушке её непочтение преданному.

Следует сказать, что не все ученики Чайтаньи разделяли Его толкование древних текстов, и особенно обожествление Им Божьего Имени.

И когда один из учеников заявил, что прославление Имени ― это всего лишь хвалебное слово о другом слове, Махапрабху запретил остальным ученикам даже смотреть в сторону того.

Дабы смыть с Себя скверну услышанной хулы, Махапрабху с учениками омылись в Ганге, не снимая одежды. Там же Он поведал им о превосходстве преданного служения над другими способами сближения с Богом.

― Познание, благодеяния, овладение силами природы, верность заветам ― этим не угодишь Кришне, ― говорил Махапрабху. ― Единственное, что доставляет Ему удовольствие, ― это безоглядная любовь.

«Обрести Меня возможно лишь беззаветной преданностью Мне. Меня не пленить тайными силами, рассудком, верностью заветам, учёностью, воздержанием или отрешённостью».

― Вот ты, Мурари, угоден Кришне, ― обратился Гос-подь к одному из Своих преданных.

В ответ на это Мурари прочитал стих из «_Бхагаватам_»:

«Если задуматься, кто я таков? Жалкий грешник, называющийся _брахманом_ по недоразумению. А кто Кришна? Бог, Всемогущий. И Он, Обладатель шести достоинств, заключил меня в объятия, как Своего брата. Он предложил мне Свой престол, пред которым склоняются пресветлые боги! Он Сам омыл мне запылённые ноги! А супруга Его овеяла меня опахалом».

Однажды после бурного _киртана_, устроенного Нимаем, преданные сели передохнуть.

Тогда Господь бросил в землю косточку манго, которая тут же проросла в дерево.

Не успели преданные опомниться от изумления, как оно сплошь покрылось спелыми плодами.

Собрав и помыв двести с лишним плодов, Господь поднёс их Кришне на алтаре.

Все манго с чудесного дерева были жёлто-красными, без косточек и кожуры, и одного хватало, чтобы насытить голодного человека.

Попробовав один чудный плод, Господь накормил остальными всех Своих товарищей.

Без кожуры и косточек, все плоды были такие сочные, сладкие и сытные, что никто не в силах был съесть по второму.

Каждый день в течение года диковинное дерево приносило новый урожай на радость Господу и _вайшнавам_.

То была одна из забав Сына Шачи, о которой знали только Его близкие преданные.

Каждый день в течение следующего года Господь с преданными предавался самозабвенным _киртанам_, неизменно заканчивающимися пиром из плодов чудесного манго.

Однажды во время киртана на небе собрались тучи, но стоило Господу посмотреть в небо, как они тотчас рассеялись.

В другой раз Господь велел Шривасе читать вслух «_Брихат-сахасра-наму_» ― перечень тысячи Имён Бога.

И когда чтец произнёс Имя Нрисимхи, Господь сделался сам не свой.

Он выбежал на улицу с булавой в руке и принялся сотрясать ею в сторону нечестивцев.

Гневный лик Его навёл такой ужас на горожан, что они бросились врассыпную.

Придя в Себя, Махапрабху вернулся в дом Шривасы и отбросил булаву прочь.

― В настроении Нрисимхи, ― молвил Он мрачно, ― Я внушаю людям лишь страх, что совершенно недопустимо нынче.

― Все преступления прощаются, ― ответил Шриваса, ― если произнести Имя Бога.

Войдя в образ Человека-Льва, Ты не совершил ничего предосудительного. Напротив, одним лишь видом Твоим Ты даровал людям спасение.

С этими словами Шриваса поклонился Чайтанье как Избавителю мира, и Тот, умиротворённый, возвратился домой.

В один из дней домой к Махапрабху явился поклонник Шивы и стал петь славу Владыке мира, танцуя и подыгрывая себе на барабанчике _дамару_.

Вдруг Махапрабху вошёл в состояние Шивы. Выбежав во двор, Он вскочил на плечи незнакомца, и вместе они долго пели и плясали.

В другой раз к Шачи домой пришёл нищий странник просить подаяние и, увидев, как танцует Господь, тоже пустился в пляс.

Вдвоём они танцевали в упоении божественной любовью, потеряв чувства времени и места.

Однажды Господа посетил знаменитый звездочёт, о котором шла молва, что ему известно всё в прошлом, настоящем и будущем.

― Скажи, любезный, ― обратился к гостю Нимай, ― кем Я был в прошлой жизни? Что говорят тебе звёзды?

Погрузившись в раздумья, звездочёт узрел в лучезарном теле Нимая бесчисленные надмирные светила Вайкунтхи.

Ему открылось, что сидящий перед ним Юноша ― Истина в изначальном виде, Высший Дух, Причина мироздания.

От изумления гость потерял дар речи. И только когда Господь повторил Свой вопрос, тот вымолвил с трудом:

― В прошлом воплощении Ты явил Себя Прибежищем всего бытия, Господом Вседержителем, Вместилищем всех достояний.

Ты и сейчас таков ― неизменный, непостижимый Владыка, Средоточие бесконечного блаженства.

― По-моему, ― с улыбкой возразил Махапрабху, ― ты Меня с кем-то путаешь. В прошлой жизни Я был пастухом.

Я родился в пастушьем племени и пас, как полагается, родительских коров. И за то, что в прошлой жизни был верен сословному долгу, в нынешней Я родился _брахманом_.

― То, что я рассказал о Тебе, ― ответил звездочёт, ― мне сейчас явилось видением. Я просто узрел Твою сущность, и это повергло меня в оцепенение.

Я увидел образ высшего Существа, и то был Твой образ. А если нынче я вижу Тебя человеком, то лишь из-за изъянов моего зрения.

Кем бы Ты ни был, я склоняюсь пред Тобою в великом смирении!

После этих слов Господь в знак благодарности наградил гостя сокровищем божественной любви.

Однажды, сидя у входа в храм Вишну, Махапрабху попросил преданных напоить Его мёдом.

Нитьянанда принёс Ему воду из Ганги в кувшине.

Испив её, Господь, опьяненный, пустился в пляс. А взору окружающих предстала картина игр Баладевы, когда Тот плугом придвинул к Себе русло Ямуны.

Хмельной танец Нимая напомнил Адвайте движения Баларамы.

Ванамали Ачарье привиделся золотой плуг в руках Чайтаньи. А преданные, не сговариваясь, принялись танцевать вокруг Господа, как друзья-пастушки вокруг Баладевы.

В самозабвенном восторге они плясали двенадцать часов кряду и разошлись только с наступлением темноты после вечернего омовения в Ганге.

Господь призывал жителей родного города петь Имя Божие, и они повиновались Его призыву. В каж-дом доме Навадвипы люди пели Имена Всевышнего, коих у Него великое множество.

Хари, Кришна, Ядава, Гопала, Говинда, Рама, Шри Мадхусудана.

Изо всех дворов доносилось пение под бой _мриданг_ и звон _караталов_, в котором глохли все звуки города.

Однажды, не выдержав шума, некоторые жители Навадвипы обратились с жалобой к городскому главе ― наместнику шаха Чханду Кази.

Вечером тот со своей дружиной явился в один из домов в самый разгар _киртана_ и велел страже разбить барабаны смутьянов.

― До сих пор за вами не наблюдалось набожного рвения. Прежде вы, индусы, даже голоса не подавали. И вдруг все как один осмелели. Видимо, вас кто-то подстрекает к смуте.

Отныне я запрещаю петь индуистские песни на улицах и в домах. Но на первый раз я, так и быть, вас прощаю, но потом пощады не ждите.

Если кто-либо впредь нарушит мой наказ, я отберу всё его имущество, а самого его обращу в ислам.

Когда Кази удалился, преданные с печальной новостью отправились к Нимаю Пандиту.

― Не бойтесь, дорогие Мои, пойте Имя Кришны и ни о чём не тревожьтесь, ― сказал спокойно Махапрабху. ― Если кто-либо возьмётся чинить препятствие _киртану_, он подпишет себе смертный приговор. Это Я вам обещаю.

Тут же город вновь огласился музыкой и пением, при том что люди по-прежнему опасались начальственного наказания.

Дабы унять людской страх, Махапрабху через несколько дней собрал толпу на главной площади и обратился к ней с такими словами:

― Украсьте улицы арками, светильниками и гирляндами. Вечером мы пойдём по городу с песнями и танцами.

Возьмите с собой факелы, барабаны и _караталы_. Посмотрим, как шахский наместник сумеет остановить шествие Кришны.

Когда вечером толпа собралась у дома Нимая, Он велел всем разделиться на три шествия и двинуться к дому Чханда Кази.

В переднем шествии танцевал Харидас, в средине ― счастливый Адвайта.

Замыкала поход толпа, в которой танцевали Сам Гаурасундара с Нитьянандой.

События того вечера подробно описаны Вриндаваном Дасом в его «_Чайтанья-мангале_».

С Именем Кришны на устах, под бой барабанов люди прошли весь город и остановились у дома Кази.

Толпа гудела и негодовала, грозясь излить свой гнев на любого, кто осмелится выступить против.

Напуганный шумом, шахский наместник заперся в доме на все засовы и затаился.

Когда Махапрабху со Своим окружением прибыл к дому Кази, кто-то из первых рядов уже проник во двор и принялся крушить постройки в саду.

Махапрабху велел людям остановиться, Сам же Он, подойдя к дому и усевшись на крыльцо, попросил почтенных граждан позвать к Нему хозяина.

Когда Кази наконец показался в дверях, он был мрачнее тучи. Но Махапрабху, сложив почтительно ладони, приветствовал его и усадил рядом с Собой.

― Уважаемый, Я пришёл к тебе как добрый гость, а ты прячешься за дверями. Разве так поступают доб-рые хозяева?

― Ты ведь пришёл не один, ― возразил Кази, ― а привёл с Собой разгневанную толпу. Вот я и решил подождать, когда вы успокоитесь.

Теперь, когда Твои люди угомонились, я почту за честь принять у себя важного гостя.

Ведь Чакраварти мне как дядя, мы родом из одной деревни. Так что мы с Тобой почти родня.

Ниламбара Чакраварти ― Твой дед по матери, не так ли? А мы с ним земляки. Можно сказать, Ты мне внучатый племянник.

Да, между родными случаются размолвки. Твои друзья чем-то прогневали меня, я чем-то прогневал Тебя. Мы же родичи, давай решим дело полюбовно.

Так их разговор и остался бы обменом любезностями, если бы Махапрабху не прервал собеседника.

― Хорошо, дядя так дядя. Но Я пришёл к тебе не просто так, а чтобы задать несколько вопросов.

― Слушаю тебя, Нимай, ― ответил Кази. ― Спрашивай, что Ты хочешь знать?

― Коль скоро ты заговорил о родственных связях, скажи, ты ведь пьёшь коровье молоко? Стало быть, корова ― тебе мать, самая близкая тебе родственница. А бык ― отец, поскольку трудится в поле, чтобы у тебя были злаки в пищу.

Как можешь ты убивать собственных отца с матерью и поедать их? Разве это не грех?

― Мы с Тобой разного вероисповедания, ― отвечал Кази. ― У Тебя есть _Веды_ и _Пураны_. У меня Коран. То, что грех для Тебя, для меня добродетель.

В Коране сказано: есть два пути вознесения в рай ― наслаждение и воздержание. Кто идёт вторым путём, тому запрещено убивать животных.

Тому же, кто следует путём пресыщения, не возбраняется убивать коров. На то есть особое указание в Коране. Раз моя священная книга дозволяет кушать этих животных, значит, в этом нет для меня греха.

Кстати, ваши _Веды_ тоже разрешают убиение коров. Я сам читал, что древние мудрецы приносили коров в жертву богам.

― Это не так, ― возразил Нимай. ― _Веды_ запрещают убивать коров. Ни один индус ни при каких обстоятельствах не лишит корову жизни.

В _Ведах_ и _Пуранах_ говорится, что только тот, кто способен оживить, имеет право умертвить.

Древние мудрецы действительно приносили коров в жертву, но только дряхлых и немощных, и только для того, чтобы с гимнами и заклинаниями возвратить им жизнь и молодость.

Умерщвление больных коров, чтобы вернуть им молодость и здоровье, не грех, но благодеяние.

В нынешний век Кали жрецы не обладают властью воскрешать из мёртвых, потому убийство коров нынче запрещено.

В «_Брахма-вайварта-пуране_» говорится: «В век Кали запрещено делать пять вещей: приносить в жертву коня, приносить в жертву корову, принимать _санньясу_, подносить мясо предкам и зачинать детей с женой брата».

Потому как ты не способен вернуть корову к жизни, ты должен будешь ответить за грех убийства. А убийце коров уготованы самые тяжкие муки в аду.

Ему суждено гнить в адских пределах столько тысячелетий, сколько волосков было на теле его жертвы.

В ваших писаниях полно ошибок и заблуждений. Их авторы не имеют понятия о таких вещах, как доб-ро, зло и здравый смысл.

Не найдя, чем возразить, Кази молвил примирительно:

― Нимай, Ты прав. Наши писания сравнительно молоды и часто грешат против здравого смысла. Логика не самая сильная черта нашего вероучения.

Мне самому многое в Коране кажется сомнительным, но я мусульманин и должен принимать наши каноны безоговорочно.

И я согласен, что насилие над животными ― дикость.

Махапрабху улыбнулся и сказал:

― Я задам тебе ещё один вопрос, любезный дядя. Только ты отвечай начистоту.

Несколько дней назад ты запретил нам наше пение. Но мы тебе не подчинились. По-прежнему поём, танцуем и бьём в барабаны.

Что случилось? Почему ты не пресекаешь индуистские обряды?

Кази отвечал:

― Нимай, Тебя ведь называют Гаурахари. Позволь и мне обращаться к Тебе так.

Я отвечу на Твой вопрос, но, если можно, наедине, без посторонних.

― Эти люди, ― улыбнулся Господь, ― Мои близкие. У Меня нет от них тайн. Говори как есть при них.

― Хорошо, пусть будет так, ― продолжал Кази. ― После того как я разбил барабаны в доме индуса и запретил пение, той же ночью мне во сне явилось жуткое Чудовище, свирепей которого я в жизни не видывал. Это был Человек с головой льва, и издавал Он такой рык, что у меня сердце застыло в груди.

Потом Оно прыгнуло на меня, ухмыльнулось и, глядя мне прямо в глаза, заскрежетало зубами. От страха я не мог пошевелиться.

Через миг Чудище вонзило мне в грудь свои огромные, острые когти и прорычало леденящим душу голосом: «Я сделаю с тобой то же, что ты сделал с _мридангами_!

За то, что ты запретил петь Моё Имя, Я изорву тебя в клочья!» Кровь заледенела у меня в жилах.

Затем Чудище добавило: «На первый раз Я тебя помилую. Надеюсь, ты хорошо усвоишь этот урок.

Пока ты не причинил большого зла Моим слугам, живи с миром.

Но если это повторится, пощады не жди. Я изорву тебя и твоих близких в лоскуты. Истреблю всё ваше племя под корень».

С этими словами Зверь исчез, и я до сих пор содрогаюсь при мысли о Нём. Вот посмотри на эти раны у меня на груди. Это следы Его когтей!»

Кази расстегнул одежду, и толпа ахнула.

― Я никому не рассказывал про то, что со мной случилось, ― продолжал он, ― но на следующий день ко мне пришёл мой урядник.

Он сказал, что, когда попытался остановить пение индусов, ему в лицо полыхнуло пламенем.

Огонь опалил ему бороду, обжёг лицо. То же самое случилось в тот день со всеми, кому было поручено пресекать индуистское пение.

И тогда я отменил мой указ. «Если высшие силы против меня, ― подумал я, ― пусть индусы поют свои песни».

Это, конечно, не понравилось моим единоверцам. И они снова стали донимать меня жалобами.

Дескать, почему я не препятствую неверным? Почему дозволяю индусам петь имена их Богов?

Индусы совсем распоясались. Как только кто-то из них запоёт: «Кришна, Кришна», остальные пускаются в пляс, катаются в грязи на земле, хохочут, плачут, кричат кто во что горазд.

Мы уже оглохли от этого «Хари, Хари». Если шах узнает о том, что творится в твоей вотчине, тебе не сносить головы.

И я ответил правоверным: ― Дорогие мои, меня удивляет не то, что индусы поют имена своих Богов. Для них это обычное дело.

Меня удивляет, что вы вторите им. От вас я слышу «Хари» чаще, чем от индусов. А вдруг это тоже станет известно нашему шаху?

И один из жалобщиков сказал мне так: ― Я твержу это «Хари» потому, что не могу остановиться. У этих индусов у всех одинаковые имена, сплошные Кришнадасы, Рамадасы и Харидасы. Они всё время кричат своё «Хари, Хари»*, как будто гонятся за вором.

*«Хари» ― «вор» (прим. переводчика).

«Хари, Хари» словно прилипло мне на язык. Я талдычу «Хари, Хари» против своей воли и не могу остановиться.

Другой тоже признался, что с тех пор, как он однажды передразнил индусов, к нему привязалось Имя Кришны и никак не отцепится. Он подозревает, что индусы заколдовали его _мантрами_ или подсыпали в пищу шельмовского зелья.

Я слушал сотни таких жалоб. И всегда отправлял жалобщиков домой. Но однажды ко мне пришли недовольные индусы.

Они заявили против Тебя, Нимай. Дескать, Ты подрываешь основы вашей веры, якобы громогласное пение не предписано в вашем учении. А посему я как представитель власти должен пресечь безобразие.

Мол, пением, музыкой и танцами сопровождается только ночное бдение во время жертвы Дурге в её образах Мангалачанди и Вишахари.

Раньше Ты был серьёзным Юношей, примером для подражания, а в Гайе Тебя будто подменили.

Ты поёшь и пляшешь на площадях, бьёшь в барабаны, стучишь в тарелки. От Твоих песен все скоро оглохнут.

Они уверяли меня, что здесь дело не обошлось без волшебного зелья, ибо не может человек просто так прыгать, петь, плясать, плакать, смеяться и кататься по земле.

Этими песнями Ты скоро всех сведёшь с ума. Горожане не могут сомкнуть глаз ночами.

Они говорили, что Ты отказался от Своего настоящего имени Нимай и называешь Себя Гаурахари, а ещё Ты извратил закон вашей веры, сеешь смуту, распространяешь богоотступные мысли.

Теперь низшие касты поют запретное для них Имя Кришны. И что это грех, за который Бог нашлёт на Навадвипу кары небесные.

По вашим законам Имя Божие содержит в себе тайную силу. Если раздавать его всем без разбору, оно ослабнет.

И от имени мусульманского и индуистского сообществ они просят меня как городского главу велеть Тебе, Нимай, прекратить беззаконие или покинуть город.

Я, конечно, отправил всех вежливо домой, но вынужден был их заверить, что запрещу Тебе петь и плясать на площадях.

Я знаю, что для индусов Верховный Бог ― Нараяна, и сдаётся мне, что Ты и есть этот Нараяна.

Коснувшись плеча Кази, Махапрабху сказал с улыбкой:

― Ты только что произнёс Имя Кришны и этим искупил все твои грехи. Теперь ты безгрешен.

Хари, Кришна, Нараяна. Тому, кто произнёс одно из этих имён, всегда и во всём будет сопутствовать удача.

От этих слов у Кази потекли по щекам слёзы. Он упал в ноги Махапрабху и произнёс с дрожью в голосе:

― Твоей милостью, Владыка, Ты удержал меня от злодейства. Я молю Тебя, даруй мне сокровище, которое Ты раздаёшь другим! Даруй мне любовную преданность!

Господь отвечал:

― Хорошо. Но взамен Я попрошу тебя об одолжении. Обещай, что впредь не будешь препятствовать нашему пению в Надии.

Кази сказал:

― Клянусь, пока я наместничаю в Надии, никто вам не скажет слова против. И ещё я завещаю всем моим потомкам не чинить препятствия вашему пению.

После этих слов Господь поднялся с места и воскликнул: «Хари! Хари!», и преданные хором вторили Ему.

Шествие двинулось дальше, утянув в свои ряды счастливого Кази и его стражу.

Возле Своего дома Господь остановил _киртан_ и, благословив преданных и наместника, попросил всех расходиться по домам.

Так благополучно разрешилось противостояние городских властей с приверженцами Шри Чайтаньи. Всякий, кто услышит сию повесть, вмиг искупится от всех грехов.

Однажды двое божественных Братьев, по обыкновению, пели и танцевали в доме Шривасы Тхакура.

В это самое время у Шривасы случилось несчастье: небеса призвали к себе его младшего сына. Но Шриваса не только не остановил пение, но даже не выказал печали.

Тогда Махапрабху наделил усопшего ребёнка даром речи, и тот поведал родне о нетленных истинах. А потом двое божественных Братьев объявили Себя сыновьями Шривасы.

Некоторое время спустя Господь раздал благословения всем преданным, бывшим в тот день подле Него, и дозволил маленькой девочке Нараяни доесть остатки Его трапезы.

Однажды мусульманину, который обшивал Шриваса Тхакура, Господь Чайтанья явил Свой надмирный облик.

Обезумев от зрелища, портной заголосил: «Я видел! Я видел!» и пустился в пляс. С того дня он стал прилежным _вайшнавом_.

Однажды Махапрабху с отрешённым взглядом попросил Шривасу принести Ему Его флейту, на что тот ответил, что её украли юные пасту´шки.

― Расскажи, как это было! ― взмолился Господь. ― Ведь это случилось во Вриндаване? Расскажи про Вриндаван!

Шриваса начал свою повесть, которая обрастала всё новыми подробностями.

Вне Себя от восторга, Махапрабху просил Шривасу продолжать говорить о забавах Владыки Вриндавана и Его приятельниц.

Оказалось, пасту´шки, едва заслышав в ночи флейту Кришны, бежали от мужей в лес, а потом, брошенные Возлюбленным, бродили в чаще под полной луной.

Во все времена года Кришна пьёт хмельной мёд любви, кружится в любовном хороводе, плещется с любимыми в нежных волнах Ямуны.

― Продолжай, ― просил восторженно Махапрабху. ― Продолжай. Хочу, чтобы нектар твоих речей лился непрерывным потоком.

Они проговорили до самого утра. А когда первые лучи солнца озарили небо, Господь обнял Шривасу и, точно во хмелю, побрёл домой.

Вскоре после этого Господь устроил в доме Чандрашекхары представление про Кришну, в котором Он играл роль Рукмини.

В других постановках Он перевоплощался в Дургу, Лакшми и духовную Силу. Восседая на царском престоле, Он раздавал преданным божественную любовь.

Однажды во время _киртана_ к стопам Господа припала жена одного _брахмана_ и принялась посыпать себя пылью с Его ног, чем вызвала Господне недовольство.

Он покинул собрание и направился к Ганге, чтобы омыть Себя от грехов женщины. Нитьянанда с Харидасом последовали за Ним и вытащили из воды на берег.

Той ночью Он остался в доме Виджаи Ачарьи, а утром с преданными вернулся домой.

Вскоре произошло событие, с которого начинается новая глава в Его жизни. В этот день Он почувствовал разлуку с Кришной, какую чувствуют пасту´шки Вриндавана, и Он воззвал к небесам: «_Гопи_! _Гопи_!»

Зашедший к Нему в гости ученик из Его школы спросил с удивлением:

― Зачем Ты призываешь имена _гопи_, если всю жизнь учил нас петь Имя Кришны?

В ответ Махапрабху принялся осыпать Кришну проклятиями и с палкой в руках бросился на незадачливого гостя.

Несчастный пустился наутёк, и, если бы не подоспевшие вовремя преданные, которые удержали Махапрабху, дело закончилось бы побоями.

Друзья успокоили Господа и отвели домой, а едва спасшийся юноша, отдышавшись, направился в школу.

Там, собрав учеников и преподавателей, он поведал о случившемся. Его рассказ вызвал бурю возмущения.

― Нимай Пандит порочит наше заведение и наш город, ― негодовала толпа. ― Что скажут соседи, когда узнают, что у нас бьют образованных людей?

Пусть только попробует ещё раз поднять руку на _брахмана_, мы проучим Его сполна!

От гнева на Чайтанью школьная братия будто помутилась рассудком. Ученики Господа перестали понимать даже те науки, к которым имели способности.

Зато они с прилежным упорством на всех собраниях обвиняли Нимая Пандита в распущенности и всячески поносили Его.

Зная об участи всякого богохульника, Господь задумался, как уберечь учеников от беды.

«Как все образованные люди, ― размышлял Он, ― они чтят закон веры, стараются творить добро и избегать излишеств. В то же время они оскверняют себя хулой против Меня.

Если Я не помогу им, они из-за хулы против Меня никогда не станут на путь преданности.

Я пришёл спасать падшие души, но Сам становлюсь причиной их падения.

Как бы устроить так, чтобы они не хулили Меня, но почитали? И тогда искупятся их грехи, и они ступят на путь преданности.

Я должен спасти Моих хулителей, должен вызвать в них чувство уважения ко Мне.

Что если Я приму _санньясу_? Тогда почитатели буквы закона перестанут поносить Меня хотя бы из уважения к чину.

Почтением ко Мне они смоют с себя грех богохульства, и в их чистом сердце пробудится _бхакти_.

Так Я дам падшим душам хотя бы возможность спасения. Иного способа Я не вижу».

Утвердившись в Своём намерении, Господь стал дожидаться удобного случая. И такой вскоре представился, когда в Навадвипу явился отрешённый старец по имени Кешава Бхарати.

Господь предложил страннику Своё гостеприимство и, напоив, накормив гостя, обратился к нему с такими словами:

― О почтенный! Тебя прислал ко Мне Сам Нараяна, очевидно, чтобы вызволить Меня из круга перерождений. Посему Я прошу тебя оказать Мне такую милость.

― Нимай, ― отвечал Кешава Бхарати, ― Ты Сам Гос-подь Вседержитель, Душа всего сущего. Я не в силах противиться Твоей воле и сделаю всё, что Ты пожелаешь.

Тем же днём старец покинул Навадвипу и отправился в Катву, где, как было условлено, стал готовить обряд отречения для Нимая. В назначенный день Гос-подь в сопровождении Нитьянанды, Чандрашекхары и Мукунды явился к Кешаве Бхарати в Катву и получил из его рук посох странствующего старца.

Этим событием заканчивается отрезок жизни Чайтаньи, называемый _ади-лилою_, который, в отличие от Вриндавана Даса, я описал вкратце.

Всевышний, низошедший прежде на Землю в облике Сына Яшоды, ныне предстал людям в образе Cына Шачиматы и так же, как в прошлое воплощение, наслаждался четырьмя видами преданности Ему.

Господь Чайтанья ― это Кришна, пожелавший испить мёд любви, какую питает к Нему Шри Радхика.

Господь Чайтанья суть совокупное настроение пастушек Вриндавана, влюблённых в великого Чародея и Властелина Шри Кришну.

Таковое настроение возможно лишь в отношениях с Повелителем Враджи, Кришной Враджендрананданой и ни с кем иным.

Смуглое тело юного Пастушка изящно изогнуто трижды, кудри Его украшены павлиньим пером, шею обвивает гирлянда живых цветов, жёлтые одежды Его отливают золотистым блеском, алые губы извлекают медовые звуки из свирели.

Но случись Кришне принять любой иной облик, юные девы Враджи тотчас охладевают к Нему чувствами.

«Однажды Кришна юным жёнам пастухов явил Свой лучезарный четверорукий облик всемогущего Нараяны, но Он не вызвал в них и капли чувств, что девы юные к Нему питают, лицезрея в человеческом обличье. И даже те, кому явилась мудрость бытия, постичь не могут, что творится в сердце у возлюбленных Шри Кришны. Так переживания пастушек ― тайна есть, сокрытая за тысячью печатей».

Весной, в ночь любовного хоровода, Кришна незаметно скрылся от юных жён в лесной чащобе, дабы остаться наедине со Шри Радхой.

Покуда Он поджидал в роще Возлюбленную, Его, точно охотники свою жертву, нашли и окружили пастушьи жёны.

― Вот Он! Повелитель Враджи скрывается от нас в роще, ― восклицали они радостно. ― Теперь Ему от нас не убежать!

Осознав, что Ему не спрятаться от любящих глаз, Кришна изменил Свой облик, представ перед пасту´ш- ками четырёхруким Нараяной, восседающим на золотом престоле.

― Это не Кришна! Это Царь небесный, ― вздохнули пасту´шки огорчённо и, поклонившись Всевышнему, молвили:

― Смилостивись над нами, о великий Владыка! Сделай так, чтобы мы снова встретились с нашим Кришной, чтобы улыбкой Своею Он прогнал нашу досаду, успокоил боль и подарил радость.

Воздав молитву Всевышнему, юные жёны пустились дальше искать Кришну. И, едва они скрылись, пред Нараяной предстала Шри Радха.

Сколь ни старался Кришна обмануть Её, как прежде Её подруг, Она видела Его подлинный облик.

Как ни пытался сохранить Он перед Ней Свой четырёхрукий образ, две Его руки постоянно исчезали.

Шри Радха столь упоена любовью, что Кришна не в силах ввести Её в обман Своими чарами и вынужден предстать пред Ней в человеческом облике ― в том, в каком Она желает Его видеть.

«В ночь любовного хоровода Сын Яшоды забавы ради укрылся от возлюбленных в лесной чащобе. А когда они, обессиленные, наконец отыскали Его и устремили к Нему взоры, полные непорочной любви, Он ухитрился обмануть их, явив Свой лучезарный четырёхрукий облик. Но чары Господни оказались бессильны пред Шри Радхикой, любовь которой столь велика, что Он не умеет скрыть от Неё Свой подлинный образ».

Вождь вольного пастушьего племени Нанда Махарадж и жена его Яшода воплотились ныне на Земле в обликах Джаганнатхи Мишры и Шачидеви.

Кришна явился в облике Чайтаньядева, а брат Его Баларама ― в облике Нитьянанды.

Как и Баладева, Нитьянанда всегда преисполнен покровительственных чувств к младшему Брату и готов в любой миг прийти Ему на помощь.

Непостижимым образом Нитьянанда наводнил мир любовью к Чайтанье.

Шри Адвайта Ачарья воплотился в образе преданного слуги Чайтаньи. Он Сам Всевышний, сошедший на Землю, дабы проповедовать учение о любовной преданности.

Как и Нитьянанда, Он по-братски покровительствовал Господу, но в некоторых обстоятельствах Господь почитал Его Своим учителем.

Каждый преданный из окружения Чайтаньи во главе со Шривасой Тхакуром питает свои особенные чувства к Господу и имеет с Ним особенные отношения.

Все преданные, начиная с Гададхары Пандита, имели свои особые отношения с Господом, и Он подчинялся правилам этих отношений.

В прошлом сошествии Господь явил Себя миру смуглокожим пастушком со свирелью в руках. В нынешнем Он стал златокожим _брахманом_, отрешившимся от мира.

Испытав чувства, свойственные юным жёнам пастухов, Он взывал к царевичу Враджи как к Своему Повелителю.

Шри Чайтанья суть Кришна, ощутивший Себя влюблённой в Него пастушкой. И это непостижимо для человеческого разума.

В Господе Чайтанье одновременно уживаются любящее и любимое Начала, что является неразрешимым парадоксом.

Пути Чайтаньи чудны и непостижимы. Непостижим Его восторг, движения Его души, Его дела.

Кто руководствуется одним лишь рассудком, тот не приемлет Шри Чайтанью как изначальный облик Бога. И такому человеку нет спасения.

«Всё, что находится за пределами чувственного опыта, недоступно рассудку. Оный лишь выявляет существование чего бы то ни было по ту сторону опыта, но не его свойства».

Лишь тот, кто стяжал веру в чудо Чайтаньи, сумеет обрести убежище у Его лотосных стоп.

Вера, но не рассудок, составляет основу философии _бхакти_. Осознавший это непременно будет призван в обитель чистой преданности.

В заключение первой книги я повторю её краткое содержание для того лишь, чтобы вновь ощутить неповторимую сладость юных игр Господа.

Как великий Вьяса подытоживает «_Бхагавата-пурану_» кратким её содержанием, я подведу итог _ади-лилы_ кратким изложением каждой главы.

В первой главе я выражаю почтение моему учителю, ибо так должно начинать всякую книгу.

Во второй главе я говорю о том, Кто такой Шри Чайтанья в самой Своей сути: Собственно Кришна, Сын правителя Враджи.

В третьей главе приводится внешняя причина сошествия Кришны на Землю в облике Сына Шачи.

Там же, в третьей главе, говорится о любви к Богу, и о том, что прославление Господа Его Именем и проповедь божественной любви суть новый завет нынешнего века.

Четвёртая глава повествует о настоящей причине Его сошествия в облике Чайтаньи, которая заключена в желании познать вкус любовного служения Самому Себе и ощутить сладость Самого Себя.

Пятая глава живописует естество Нитьянанды Прабху, который есть не кто иной, как Баларама, Сын Рохини.

Шестая глава посвящена Адвайте Ачарье, Кто суть Сам Маха-Вишну, воплотившийся на Земле.

Седьмая глава посвящена пятиликой Истине ― _панча-таттве_, в коей соединились Шри Чайтанья, Нитьянанда, Адвайта, Гададхара и Шриваса, дабы одаривать всех живущих на Земле безраздельной любовью к Богу.

В восьмой главе рассказывается о причине, побудившей меня писать об играх Чайтаньи, и о чудесных свойствах Имени Кришны.

В девятой главе описано древо преданного служения, которое посадил и взрастил Господь Чайтанья.

В десятой главе описаны большие и малые ветви того древа и его плоды.

В одиннадцатой повествуется о ветви Нитьянанды, в двенадцатой ― о ветви Адвайты.

В тринадцатой описано рождение Шри Чайтаньи под всеобщее воспевание Имени Кришны.

В четырнадцатой рассказывается о детских играх Господа, в пятнадцатой ― о Его отрочестве.

В шестнадцатой говорится о Его ранней юности, в семнадцатой ― о зрелой.

Первые двенадцать глав _ади-лилы_ представляют собой вступление к настоящей книге.

В последующих пяти главах кратко повествуется о пяти видах отношений со Всевышним.

Милостью и волею Нитьянанды Прабху Вриндаван Дас подробно изложил эти события в «_Чайтанья-мангале_». Я же лишь восполняю то, что он оставил без внимания.

Чудесны и неисчерпаемы игры Чайтаньи. Брахма, Шива и вселенский Змей Шеша ― и те не способны живописать их во всей полноте.

Всякий, кто внемлет об играх Шри Кришны Чайтаньи и оглашает их жаждущим слышать, скоро обретёт милость Всевышнего.

Слава Шри Кришне Чайтанье! Слава Адвайте, Нитьянанде, Гададхаре, Шривасе и всем преданным Гос- пода!

Я в почтении склоняюсь перед обитателями Вриндавана и осыпаю мою голову прахом с их лотосных стоп.

Я падаю ниц к ногам Сварупы, Шри Рупы, Шри Санатаны, Шри Рагхунатхи Даса и Шри Дживы.

Припав к стопам Шри Рупы и Рагхунатхи с молитвой об их милости ко мне, я, Кришнадас, повествую сию «_Чайтанья-чаритамриту_».