Глава 13: 0 #

Слава Кришне Чайтанье, танцующему пред божественной колесницей! Слава Чайтанье, изумившему вселенную и её Владыку ― Джаганнатху!

Слава! Слава Шри Чайтанье! Слава Нитьянанде! Слава Адвайте Чандре! Слава всем ветвям древа преданности от Шри Гауры!

Слава всем, кто внемлет сему рассказу, в коем живописуется чудный Господень танец на празднике колесниц!

На следующий день Махапрабху и Его приближённые встали ещё до рассвета и отправились омыться на океан.

После омовения они прошествовали к храму, дабы засвидетельствовать _панда-виджаю_ ― выход Джаганнатхи с престола и восшествие Его на колесницу.

Государь Пратапарудра велел свите устроить так, чтобы Махапрабху и Его спутники были допущены к месту, где Джаганнатх проследует на Свою колесницу.

Махапрабху, Адвайта, Нитьянанда с приближёнными расположились возле колесницы Кришны.

Могучие, как слоны, силачи-носильщики перенесли Джаганнатху на руках до колесницы и поместили Его на престол.

При переносе одни держали Его за плечи, другие ― за стопы.

Владыку вселенной обвязали за поясницу прочной шёлковой верёвкой и, взявшись с обоих концов, подняли.

Вся дорога от алтаря до колесницы была устлана толстыми ватными валиками, по которым с одного на другой переносили Божество.

Некоторые валики от тяжести Джаганнатхи громко лопались, и вата из них разлеталась во все стороны.

Немудрено, ибо какой ватный валик выдержит вес Того, на Ком держится целая вселенная? Чтобы перенести Опору бытия, без Её согласия не обойтись.

Шествие Всевышнего с престола на колесницу сопровождалось оглушительным боем барабанов и рё-вом труб, сквозь которые едва можно было слышать возгласы Махапрабху: «_Манима_! _Манима_!»

Государь Пратапарудра собственноручно подметал путь перед колесницей метлой с золотой рукоятью и окроплял его душистой сандаловой водою. Пред Владыкой вселенной всякая тварь ― слуга, включая царя земного.

Могущественный государь Одии, почитаемый друзьями и врагами, низошёл до самой чёрной работы ради Всевышнего, чем заслужил Его безусловную милость.

Смирением, терпением и готовностью исполнить любую службу государь снискал милость Господа.

Колесница внутри и снаружи сияла, будто только что отлитая из золота, и возвышалась над городом, как гора Сумеру ― над Землёю.

Сотни гладких зеркал составляли её убранство. Сотни слуг обмахивали Джаганнатха опахалами из буйволиных хвостов. Венчал колесницу балдахинный купол с флагом на верхушке.

Колесница была убрана шёлковой тканью с шитой вязью. Музыканты гудели в трубы, били в гонги и колокола.

Джаганнатха, Сестра Его Субхадра и Брат Баладева, Держатель плуга, разместились в Своих отдельных колесницах.

В преддверии праздника Владыка вселенной провёл день наедине со Своей супругою, богиней Лакшми.

С её дозволения Он отправился на колеснице развлекаться и радовать Своих слуг.

Дорога Его была усыпана мелким белым песком, что придавало ей сходство с берегом Ямуны, сады по обочинам напоминали рощи Вриндавана.

Джаганнатха восседал в колеснице, радостно глядя по сторонам.

Преданные из Гауды счастливы были тянуть колесницу, которая то катилась стремительно, то замедляла ход.

Случалось, что она останавливалась внезапно, и её, как ни старались, люди не могли сдвинуть с места. В самом деле, колесницей в Нилачале управляет воля Господня, но не людская сила.

Во время одной из таких остановок Махапрабху призвал к Себе преданных и украсив их сандалом, надел на них цветочные венки.

Престарелые Парамананда Пури и Брахмананда Бхарати пустились в пляс, едва грудей их коснулись цветочные гирлянды от Махапрабху.

В великой радости ликовали Адвайта с Нитьянандой, чувствуя на Себе прикосновение рук Шри Чайтаньи.

Господь преподнёс гирлянды и сандал певчим во главе со Сварупой и Шривасой.

Певчие разбились в четыре ряда по двадцать четыре человека, с двумя барабанщиками в каждом.

Сосчитав запевал, Махапрабху распределил их по четырём рядам.

Танцы в отдельных рядах Он поручил вести Нитьянанде, Адвайте, Харидасу и Вакрешваре.

Первый ряд возглавлял Сварупа, за которым шес- твовали пятеро певчих ― Дамодара, Нараяна, Датта Говинда, Рагхава Пандит и Шри Говиндананда.

Танец вёл Адвайта. Второй ряд возглавлял Шриваса Тхакур, у которого в певчих были Гангадас, Харидас, Шриман, Шубхананда и Шри Рама Пандит. Танец в ряду вёл Нитьянанда.

В третьем ряду шли Васудева, Гопинатха и Мурари. Они запевали за Мукундой, кому было поручено вести _киртан_.

К их хору присоединились Шриканта и Валлабха Сен. Главным танцовщиком у них был Харидас Тхакур.

Четвёртый ряд возглавлял Говинда Гхош. Его пению вторили младший Харидас, Вишнудас и Рагхава.

С ними пели двое братьев ― Мадхава Гхош и Васудева Гхош. Танец у них вёл Вакрешвара Пандит.

Отдельное шествие составляли преданные из Кулинаграмы; в нём ведущими в танце были Рамананда и Сатьяраджа.

Ещё был ряд из Шантипура. Его учредил Адвайта Ачарья. Он же назначил в нём главным танцовщиком Ачьютананду.

И, наконец, последний ряд состоял из жителей Кханды. Они держались отдельно. В нём главными танцорами были Нарахари Прабху и Рагхунандана.

Первые четыре ряда пели и танцевали перед колесницей Джаганнатхи, два других ― по обеим сторонам от неё. Последний ― сзади.

В каждом из семи отрядов было двое барабанщиков. Так в сопровождении колесницы одновременно били четырнадцать барабанов, производя умопомрачительный грохот.

Издали упоённая _киртаном_ толпа преданных напоминала гряду облаков, которые проливались дождём слёз.

Во всех трёх мирах было слышно их пение, заглушавшее всю музыку и звуки вселенной.

«Хари! Хари!» ― пел Махапрабху, воздев руки к небу и переходя от одной толпы к другой. «Слава Джаганнатхе!» ― вторили Ему преданные.

В одно из мгновений Он, к удивлению окружающих, явил Себя во всех семи рядах одновременно.

Каждый преданный был уверен, что Господь поёт и танцует в его ряду, предпочтя их всем остальным и оказав лишь одним им Свою милость.

Всевышний явил чудо самоумножения. Только близкие Его понимали, что происходит на самом деле.

Джаганнатхе столь понравились пение и танцы _гаудия-вайшнавов_, что Он остановил колесницу, чтобы подольше послушать и полюбоваться действом.

_Киртан_ гостей из Гауды поверг государя Пратапарудру в оцепенение, сердце его до краёв наполнилось любовной преданности.

Первыми его словами, когда он собрался с духом и обратился к Каши Мишре, были:

― Величие Чайтаньи беспредельно!

На что Мишра ответил:

― Государь, беспредельна милость Его к тебе!

В этот миг Пратапарудра с Сарвабхаумой узрели чудо преумножения образов Махапрабху. Для других же оно осталось невидимым.

Господь являет чудо лишь тем, кого Сам избирает. Даже творец со свитою его богов не способны узреть чародейства, творимые Господом, без Его на то соизволения.

Махапрабху пришлось по нраву смирение Пратапарудры и готовность того выполнить самую чёрную работу для Всевышнего. Потому Он открыл взору государя Своё сверхъестественное Существо.

Отказав государю в личной встрече, Махапрабху явил ему милость опосредованным чудесным способом. Непостижимо очарование Чайтаньи Чандры.

Великие души, Сарвабхаума и Каши Мишра, дивились милости, что Махапрабху явил государю.

Пением Своим Махапрабху побуждал танцевать всех участников торжества.

С помощью непостижимых чар Своих Он представал пред людьми то в единоличном образе, то во множестве таковых.

Забывшись в восторге, Он являл Своё могущество не самостоятельно. За Него это делала Его Собственная чарующая сила.

Как некогда в любовном хороводе с пастушьими жёнами во Вриндаване, Господь множил Себя среди преданных в блаженном танце перед колесницей Джаганнатхи.

Узреть чудные игры Господа могли лишь самые близкие Ему души. Прочие смертные этого не замечали. Природа сего явления обстоятельно описана в «_Шри Бхагавате_».

Мир утонул в волнах любви, что исходили от самозабвенного танца Махапрабху.

При восшествии Джаганнатхи на колесницу Гос-подь Чайтанья призвал преданных к танцу, который не прекращался до самого прибытия колесниц в Гундичи.

Теперь я расскажу собственно о походе Джаганнатхи на колесницах до храма Гундичи.

Всю дорогу Махапрабху пел и танцевал вместе с преданными подле колесницы.

Поначалу семь певчих рядов держались отдельно, потом по знаку Господа слились воедино.

Шриваса, Рамай, Рагху, Говинда, Мукунда, Харидас, Говиндананда, Мадхава и Говинда собрались вместе.

Когда Махапрабху, забывшись в восторге, стал в прыжках взмывать над толпой, вести _киртан_ взялся Сварупа.

Все десятеро пели созвучно Господу, плясали, возносились в небо, опускались и кружились, увлекая за собой окружающих.

Вдруг Махапрабху, сложив молитвенно ладони, упал на колени перед Джаганнатхой и произнёс:

«Я Весь в Твоей власти, Кришна! Владыка постигших истину! Говинда, Покровитель коров и Собиратель земель! Защитник благодетелей и Благодетель справедливых!»

«Слава Тебе, Сын Деваки! Слава Тебе, Светочу рода Вришниев! Слава Тебе, мой Господин, чей лик чёрен, как грозовая туча, а тело нежно, как голубой лотос! Ты явился на Землю, дабы избавить её от бремени зла и даровать спасение праведным душам. Слава Тебе везде и всегда!»

«Шри Кришна есть последнее пристанище для всякой живой твари. Он возлюбленный Сын Деваки и Яшоды. Он доблестный Вождь семейства Ядавов, могучей рукою истребляющий зло и злодеев. Одним лишь напоминанием о Себе Он избавляет от порока всех живых существ ― движущихся и недвижимых. Улыбкой Своею Кришна возбуждает любовное желание в сердцах женщин Вриндавана. Слава Его не померкнет во веки веков!»

«Я не жрец и не воитель, не торговец и не раб, я не мирянин, не монах и не отшельник молчаливый, не скиталец, тот, что без дому грядёт куда глаза глядят. Я лишь слуга слуги у тех покорных слуг, что вечное убежище сыскали подле лотосовых стоп Того, Кто похищает сердце у пастушек Враджи. Он безбрежный океан пьянящего нектара, Он источник сладостного упоения! Он Красоты чистейший Дух!»

С этими словами Махапрабху простёрся ниц перед Джаганнатхой. Преданные молились, вторя Ему.

С громким криком Он взметался ввысь и кружился, как горящая головня в руках уличного артиста.

Казалось, поступью Своею Он сотрясал Землю со всеми её горами и морями.

Он застывал в оцепенении, покрывался испариной, волосы Его поднимались на кончики. Он рыдал и дрожал, менялся цветом кожи. Порой Он смотрел на окружающих растерянно, робко, порой ― надменно, порой восхищённо.

Он тяжело падал наземь, прервав танец, и катался по земле золотой горою.

Когда Он шатался из стороны в сторону, Нитьянанда удерживал Его в объятиях.

Ачарья, следуя за Ним по пятам, восклицал громовым голосом: «Хари-бол! Хари-бол!»

Дабы не подпускать к Махапрабху толпу, преданные образовали три кольца, ближним из которых руководил могучий Нитьянанда.

Второе кольцо, взявшись за руки, вели Кашишвара и Говинда.

Сдерживая людской напор, Пратапарудра с дружиною образовали третье, внешнее кольцо.

Государь, взявшись за плечо Харичанданы, с восторгом глядел на танцующего Гаурангу, не в силах оторвать взора.

Подле него случилось находиться Шривасе, в счастливом оцепенении взиравшему на буйство Господа.

Когда Харичандана, прокладывая путь государю, пытался отодвинуть Шривасу, тот не почувствовал его руки.

Когда его толкнули во второй и третий раз и он пришёл в чувства, он не мог понять, что от него хотят, и сердито толкнул Харичандану, чем вызвал гнев государева слуги.

Тот было набросился на Шривасу с бранью и кулаками, но государь остановил его.

― Радуйся, Харичандана, ― молвил Пратапарудра, ― что этот человек коснулся тебя. Мне не выпала такая удача. Благодари Бога за милость. Теперь ты вечный должник святого Шривасы.

Все, кому посчастливилось видеть танец Господа, испытали неизъяснимое счастье.

Даже Джаганнатха волею Своею остановил Свою колесницу и в блаженном упоении наблюдал танец Гауранги.

Ликовали вместе с Их Братом и Субхадра с Баларамой, взирая со Своих колесниц на танцующего Гаурангу.

А Он возносился высоко в небо, являя миру одновременно восемь признаков любовного восторга.

Кожа Его, в мурашках, со вставшими дыбом волос- ками, напоминала усыпанную шипами кору дерева _шимули_.

Зубы Его так сильно стучали друг о друга, что, казалось, раскрошатся в прах.

Пот тёк с Него ручьями, из пор сочилась кровь. Прерывающимся голосом Он восклицал: «_Джаджа гага_, _Джаджа гага_!»

Слёзы фонтаном били из Его глаз, орошая толпу.

Цвет Его кожи вдруг из белого превращался в нежно-розовый, как у цветка _маллики_.

Он то замирал в оцепенении, то падал и катился кубарем. Бывало, руки Его затвердевали, как ветви иссохшего дерева, и Он не мог ими пошевелить.

Дыхание Его пресекалось, когда Он падал без чувств, и преданные, едва живые, цепенели от страха.

Из глаз Его потоком лились слёзы, из ноздрей сочилась влага, изо рта шла пена, подобно былинному нектару, изошедшему из морских волн в пору великой Луны.

Пену эту подбирал и пил Шубхананда ― редкий счастливец, вкусивший сладость беззаветной любви к Кришне.

После неистового, опустошительного танца Господь утихал, глядя на друзей отстранённым взглядом.

И тогда, уловив настроение Всевышнего, Сварупа начинал петь:

«Жизнью моею владеет мой Повелитель, в разлуке с которым сердце иссохло моё, опалённое жаром любовного бога».

От этих слов Махапрабху снова пробуждался и пускался в пляс.

Танцующей поступью под пение Сварупы Сын Шачи будто тянул за Собой следом Божью колесницу.

Не сводя глаз с Владыки вселенной, Махапрабху со спутниками пел пред Его колесницей. А потом они, кружась, огибали её стороной и оказывались позади.

Потом опять выходили вперёд. Когда Махапрабху снова встречался взглядом с Джаганнатхой, Он жестами сопровождал молитву Сварупы.

Выражая движениями слова молитвы, Махапрабху то оказывался позади колесницы ― и тогда Джаганнатха останавливал её,― то возвращался вперёд ― и колесница трогалась снова.

Так в состязании Златой Владыка всецело подчинил Себе Чёрного и всю Его свиту. Волею Его шествие то застывало, то снова приходило в движение.

Но вдруг настроение Махапрабху менялось, и Он, воздев руки, принимался петь во весь голос:

«Кто впервые похитил сердце Моё, Тот ныне вновь овладел Мною.

Как в ту весеннюю ночь мир подлунный облачился серебряным светом.

В запах фиалок ветер вплетает вкус цветущей сирени.

Всё как прежде, Я хмельна Моим Господином и вся в Его власти.

Но сердце Моё рвётся вон из груди на берег прохладной Ревы,

Где укрывались Мы в ветвях одинокой ивы».

Махапрабху повторял эти слова снова и снова, и лишь Сварупа понимал их смысл.

В первой главе я привёл этот стих и поведал его предысторию, теперь настал черёд мне дать ему толкование.

В стихе этом одна из пастушек Враджи выражает Кришне Свои чувства при встрече с Ним на Курукшетре после долгой разлуки.

Махапрабху при виде Джаганнатхи испытывает те же чувства, что и пасту´шки на поле Куру, и произносит те же слова.

«Ты всё Тот же Кришна, и Я вся Та же Радха, ― обращается Он к Джаганнатхе. ― Здесь Мы вместе, как прежде.

Но сердце Моё там, во Вриндаване. О, как бы Мне хотелось, чтобы стопы Твои сейчас ступали по земле Враджи!

Здесь люди, кони, слоны, грохот колесниц... А там, в цветущих садах, жужжа, роятся пчёлы и щебечут птицы.

Здесь Ты разодет в царские платья и шествуешь под охраной могучей стражи. Во Вриндаване Ты был облачён в пастушью накидку, и с Тобой была только Твоя флейта.

Здесь нет и капли того океана блаженства, что омывает землю Враджи.

Давай унесёмся вновь во Вриндаван, где Мы предавались блаженным играм. Тогда исполнится Моё заветное желание».

Так выражает Свои чувства Шри Радха, о чём сообщает Вьяса в «_Шримад-Бхагаватам_».

Пред колесницей Джаганнатхи Господь Чайтанья говорил слова, смысл которых для обывателей остался загадкой.

Их не раскрыл для людей и Сварупа Дамодара. За него это сделал Шри Рупа Госвами. Я привожу его слова:

Воздев во время танца руки к небу, восклицал Махапрабху:

«Милый наш лотосоокий Кришна, ― отвечали Ему пасту´шки, ― у стоп Твоих находят убежище последние грешники и нечестивцы. О стопах Твоих непрестанно размышляют учёные мудрецы, могущественные волхвы и суровые подвижники. Нам же, несчастным мирянам, остаётся лишь мечтать о Тебе, иногда хотя бы вспоминать облик Твой, Твой стан, Твой пуп, прекрасный, как цветок лотоса».

― У кого-то ум неразлучен с душою, Мой же с Вриндаваном неразлучен. Ум Мой блуждает в цветущих вриндаванских рощах, где стопы Твои ступали. Милый Мой, окажи Мне милость, Яви Себя в Наших дивных лесах!

О Владыка, внемли мольбе Моей! Враджа ― дом Мой родимый, но Я хочу в нём быть рядом с Тобой. Дом без Тебя Мой подобен пустыне.

Когда-то гонцом Ты прислал Мне Уддхаву, чтобы словом разумным душу утешить Мою. Ведь Ты пошутил. Я-то знаю, не веришь в то, что любовь способна глас разума слышать.

Я, правда, пыталась забыть о Тебе, пыталась занять Свои мысли заботой по дому. Всё было напрасно. Я вновь возвращалась душою к Тебе, о Мой Милый! Смешны Мне Твои утешенья, призывы внять разуму ― Слово Твоё не лечит, но ранит Мне сердце!

Пастушьим жёнам не под силу созерцанье. На Твои лишь стопы вечно мы взираем и мечтам бесплодным предаёмся. Твой совет «постичь в себе нетленную природу» нам звучит насмешкой и издёвкой. Твой призыв умерить наши чувства вызывает в нас лишь злость и ярость.

В рыбьей пасти любви средь безбрежного моря разлуки жёны пастушьи молят о спасении Тебя! Мы не ищем свободы ― ведь это удел для премудрых. О чём Ты толкуешь! Мы не ищем познанья души и не жаждем пресечь круг рожденья и смерти.

Ужели Ты забыл родимый край Твой, Враджу?! Позабыл родную матушку, отца, друзей и Говардхан? Ямуну и прибрежные леса и рощи, где с Тобой когда-то Мы испили мёд любви?

Ты, конечно, добрый Муж и благородный, Ты отзывчивый, Ты чуткий, мягкосердный. Ты велик душой, в Тебе и тени нет порока. Потому не верю Я, что Ты не вспоминал о нас, о тех, кто о Тебе тоскует, кто томится. Да и хоть бы так, и если Ты не помянул о нас ни разу, в том Твоей вины нет, такова уж наша злая доля.

Мне Себя не жаль. Мне жалко матушку Яшоду всякий раз, когда гляжу в её печальные глаза. Мне жалко всё живое в Врадже, что почти зачахло без Тебя. Ужели Ты задумал их предать жестокой смерти? Ведь они разлуку не перенесут.

К чему Тебе все эти царские наряды? Для чего вся эта стража вкруг Тебя? И власть зачем Тебе, когда Ты на чужбине? Возвращайся к нам, наш Милый. Видишь, без Тебя нам жизни нет. Над нами сжалься! Горе иссушает, горе нас совсем убило.

Ты источник жизни государя Нанды. Ты богатство наше и душа. Ты жизнь для Враджи. Добрый, милосердный, Кришна! Умоляю, воротись к нам! Нежными ступи стопами по земле благословенной Враджи!

От слов Радхики Кришна затрепетал душою и телом. Вспоминая о былом счастье, Он стал утешать Радху, уверяя, что всем, что есть у Него в жизни, Он обязан жителям Враджи.

― Любимая, всё, что скажу сейчас Я ― правда. В жизни у Меня мгновенья не было, когда бы Я о вас не думал. Я рыдаю ночи напролёт, один, не в силах вас увидеть и привлечь в объятья. Впрочем, никому в миру не ведомы Мои страданья.

Матушка Моя, отец, друзья и племя ― все они дороже жизни Мне. Подружки ж Мне дороже матушки с отцом и всех Моих приятелей-друзей. Любимая, но Ты дороже Мне всех тех, кто Мне дороже жизни.

Я раб любви. Безропотно послушен вам. Превыше вас над Мной никто не властен. Но сильнее нас судьба ― разлучница-злодейка.

С любимым жизнь в разлуке невозможна. С любимою в разлуке невозможно жить. Влюблённые живут лишь друг для друга. И случись кому из них уйти, второй последует за ним без промедленья.

Благоверный муж и любящая верная жена, едва расставшись, грезят друг о друге, позабыв о благе для себя. В разлуке любящие будут вместе. Неразлучны их сердца, хотя пути порой различны. Любящим разлука не помеха ― те, кто любят, непременно обретут когда-нибудь друг друга.

У Меня нет никого Тебя дороже. Каждый день молю Я Бога жизнь Твою сберечь. Его дарованною властью Я в ночи переношусь во Враджу, где с Тобою любим Мы Друг Друга, милая Моя. Едва луч первый солнца землю осветит, Я мчусь в столицу царского семейства Яду. Но Ты знай, родная, Я всегда с Тобою рядом.

Силою, дарованной Мне Богом, Я в ночи незримо прихожу к Тебе. Любовь живёт в Нас милостью Гос- подней. И насупит день, поверь, к Тебе при свете дня явлюсь.

Я сокрушил уже почти всех недругов Моих, злодеев, всех соратников злокозненного Камсы, что тревожили покой семьи. Управиться осталось с малой горсткою. И их Я одолею скоро и тогда, Тебя Я заверяю, Я вернусь во Враджу к вам.

Нас, жителей Враджи, так долго теснили злодеи, что Я вынужден был облачиться в доспехи. Царский престол Мне постыл. Из долга лишь, не удовольствия ради Я пекусь о жёнах Моих и сынах и добываю для них земные богатства.

Я связан навеки любовью Твоею. Дай Мне несколько дней, Я управлюсь с делами. Потом Я вернусь, и Мы будем с Тобою и девами юными Враджи вовек предаваться хмельному раздолью.

Милая, одно есть у Меня заветное желание ― быстрее воротиться в Враджу. Обещаю, скоро будет так. Ведь Я живу лишь мыслью о Тебе. Живу Твоей любовью.

«В заветном служении Мне душа обретает вожделенную вечную жизнь. Ваше же служение беззаветно и исполнено любви, потому вечность для вас не награда. И Мне нечем наградить вас за вашу любовь».

Позже, затворённый в Своём жилище, Махапрабху часто просил Сварупу повторять Ему эти строки.

Их же, лицезря Джаганнатху, Он восклицал во время праздников колесниц во все последующие годы.

Сварупа Госвами служил Господу делом, словом и мыслью.

Чувства Сварупы и Махапрабху были сплетены воедино. Сварупа ощущал настроение Махапрабху. Гос-подь часто забывался в блаженстве, слушая песню Своего друга.

Бывало, Он растерянно опускался на землю и, вздыхая, потупив взор, начинал писать что-то пальцем на земле.

Опасаясь, что Гауранга издерёт Себе кожу, Сварупа брал Его руку в свою.

В душевном единении со Всевышним он пел стихи, сообразные с Его переживаниями в эти мгновения.

На празднике колесниц Махапрабху взирал на лотосный лик и очи Джаганнатхи.

На Владыке мира была гирлянда из лесных цветов, одет Он был в расшитый золотом наряд, украшен богатыми драгоценностями и умащён душистым составом так обильно, что лик Его сиял на солнце.

Океан блаженства наполнял сердце Чайтаньи, вихри безумия захлёстывали Его.

Из глубин Его Существа выплёскивалось одновременно множество не терпящих друг друга переживаний, которые бились одно с другим, как воины на поле брани.

Возбуждение, умиротворение и их соединение, смешение и слияние, благодушие ― все эти чувства одновременно обострялись и приумножались в сердце Его.

Переживания всех оттенков покрыли Господню душу, как весеннее многоцветье на склонах Гималаев.

Все, кто был подле Него в тот час, ощущали неземное блаженство. Он орошал души преданных живой любовной росою.

Все испытали её воздействие: жрецы Джаганнатхи, государева стража, чужеземцы и жители самой Нилачалы.

При виде танцующего Чайтаньи люди с изумлением для себя обнаруживали, что чувствуют неодолимую любовь к Кришне.

Позабыв о приличии, они с криками и пением пускались в пляс к пущему удовольствию Господа.

Даже Джаганнатха с Баларамой пританцовывали, раскачиваясь и раскачивая Свои колесницы.

Порой, чтобы полюбоваться танцем Махапрабху, Джаганнатха с Баларамой останавливали колесницы и волею удерживали их от движения вопреки усилиям слуг.

В тот праздник случилось так, что Махапрабху вдруг замер и рухнул без чувств у ног государя.

Пратапарудра приподнял Господа за плечи, и Тот открыл глаза.

― Ты не должен дотрагиваться до Меня, ― молвил Он, ― Я не касаюсь людей корыстных и власть имущих.

Когда Махапрабху упал, подле Него не оказалось никого из приближённых ― ни Говинды, ни Кашиш- вары, ни Нитьянанды. Забывшись в блаженстве, они пели и танцевали поодаль.

Таков был замысел Всевышнего. Увидев утром государя, смиренно подметающего путь перед Джаганнатхой, Махапрабху возжелал во что бы то ни стало обнять его.

Будучи внутренне рад встрече с государем, Махапрабху, дабы показать, что рабам Божьим негоже общаться со власть имущими, выказал недовольство.

Пратапарудра ужаснулся мысли, что опечалил Гос- пода, но Сарвабхаума успокоил его.

― Шри Чайтанья в глубине души доволен тобою. Он лишь примером твоим учит друзей и приверженцев, как вести себя с мирянами.

Я помню о твоей просьбе. Скоро мне предоставится возможность ещё раз донести её до Махапрабху. Не сомневаюсь, ваше свидание состоится.

Тем временем Чайтанья обошёл колесницу Джаганнатхи и стал толкать сзади, упершись в неё головою.

Едва она тронулась с места, толпа радостно взревела: «Хари! Хари!»

Неожиданно Махапрабху увлёк преданных к колесницам Баларамы и Субхадры и там продолжил Свой танец.

Скоро, не прерывая танца, Он опять переместился к колеснице Джаганнатхи.

У перекрёстка Балаганди волею Джаганнатхи колесница встала, и Он осмотрелся по сторонам.

Слева располагались кокосовая роща и жилища жрецов, справа ― сад, походивший на цветущую рощу Вриндавана.

Махапрабху со спутниками танцевали пред колесницей на радость Владыки вселенной.

По обычаю в этом месте Джаганнатхе поднесли угощения. Это были сотни блюд, одно вкуснее другого. Господь отведал каждое.

Все почитатели Джаганнатхи, от старейшин до юнцов, предлагали Всевышнему свои подношения.

Царь с жёнами, друзьями и вельможами, городская знать и простой люд, паломники со всех концов света и жители Нилачалы ― все предлагали Джаганнатхе свои угощения.

В саду, возле колесницы, справа, слева, спереди и сзади ― всюду звучали молитвы подношений. Так заведено ― во время похода Джаганнатхи в Гундичу снимаются все ограничения.

Когда у колесниц в толпе с подносящими уже невозможно было протолкнуться, Махапрабху остановил танец и увлёк преданных в ближнюю рощу.

Там Он, обессиленный от переживаний, опустился на землю и забылся в полудрёме.

Разгорячённый пляской, взмокший от пота, Он отдыхал в блаженной неге среди друзей, овеваемый прохладным ветром, напоённым ароматом цветов.

На том заканчивается сказ о чудесном танце Всевышнего подле вселенской колесницы.

События того дня Рупа Госвами так описывает в своей «_Чайтанья-аштаке_»:

«Позабыв обо всём, Шри Чайтанья танцевал по пути пред Властелином Нилачалы, восседающим на царственной колеснице. В самозабвенном упоении, среди близких душ, с Именем Божьим на устах Чайтанья расточал вокруг Себя волны любви. Ныне Он сокрыт от моего взора, но я верю, настанет день, и мы свидимся снова».

Всякий услышавший повесть о том чудном празднике колесниц узрит лично Шри Чайтанью и обретёт все блага земные и небесные, веру в служение и чистую любовь.

Припав к стопам Шри Рупы и Рагхунатхи с молитвой об их милости ко мне, я, Кришнадас, повествую сию «_Чайтанья-чаритамриту_».