Глава 3: 0 #

После отрешения от мира Шри Гаура поспешил во Вриндаван, но, заблудившись по дороге, забрёл в Радха-дешу, где в Шантипуре провёл несколько дней с местными преданными.

Слава! Слава Шри Чайтанье! Слава Нитьянанде! Слава Адвайте Чандре! Слава всем ветвям древа преданности от Шри Гауры!

На исходе двадцать четвёртого года жизни в светлую половину месяца _магха_ Шри Чайтанья принял чин отрешённого странника.

После обряда отрешения Он, охваченный любовными переживаниями, направился во Вриндаван, но, сбившись с пути, трое суток бродил по лесам Радха- деши.

Все эти дни Он пребывал в восторженном состоянии, напевая Себе стих из «_Бхагаваты_».

«Вернув себе своё существо, я по примеру былых муд- рецов одолею бескрайнее море тревог и обрету вожделенное убежище у лотосных стоп моего Спасителя».

Это стих, в котором странствующий отшельник выражает свою покорность Спасителю и приверженность избранному пути.

Человек берёт в руки посох отшельника для того лишь, чтобы отдаться высшей воле, вручить себя Спасителю, Кто прервёт его порочный круг перерождений.

Облачившись в одежды отшельника, Махапрабху вознамерился поселиться уединённо во Вриндаване и отдать Себя во служение Верховному Спасителю.

Он брёл наугад, потеряв связь с действительностью, не разбирая дороги, не замечая смены дня и ночи.

За Ним неотступно следовали Нитьянанда, Ачарьяратна и Мукунда.

Едва увидев Чайтанью, люди непроизвольно восклицали: «Хари! Хари!» ― и, вторя за Ним Имя Гос- подне, обретали спасение.

В один из дней за Господом с криками «Хари! Хари!» увязались несколько мальчиков со стадом коров.

Услышав позади детские голоса, Махапрабху остановился и стал благословлять пастушков, возложив им ладони на чёла:

― Пусть уста ваши всегда украшает святое Имя!

Вам несказанно повезло, чада Мои, что Господь низошёл к вам в обличии Его Имени. Вы осчастливили Меня, и сами будете счастливы.

Когда Гаурахари вновь тронулся в путь, Нитьянанда подозвал к Себе детей и поведал им, от Кого они нынче получили благословение.

― А теперь, ― добавил Он, ― вы должны Мне сделать одолжение. Ступайте за этим Монахом и, если Он спросит у вас дорогу во Вриндаван, направьте Его к Ганге.

Вскоре, остановившись на перекрестке, Махапрабху обернулся к детям и спросил, какая из дорог ведёт во Вриндаван. Мальчики ответили так, как научил их Нитьянанда.

Меж тем Нитьянанда поручил Ачарьяратне поспешить вперёд и предупредить Адвайту Ачарью о скором прибытии Господа.

― Мы с Махапрабху выйдем к Ганге возле Шантипура, ― сказал Он, ― а вы с Адвайтой поджидайте Нас там с лодкой.

Потом мы направимся к Адвайте, а ты ступай в Навадвипу и приведи к нам матушку Шачи и преданных.

Простившись с Ачарьяратной, Нитьянанда спешно догнал Махапрабху.

На вопрос Господа, куда Он направляется, Нитьянанда ответил, что тоже держит путь во Вриндаван.

― Как далеко Нам ещё идти? ― продолжал Махапрабху.

― Совсем немного. Вон там уже видна Ямуна!

Махапрабху необычайно обрадовался этой новости.

― Наконец-то Я увидел тебя, священная Ямуна! ―воскликнул в упоении Господь. ― Река, что водами своими обнимает Кришну!

«Тобой Своё блаженство Сын Яшоды сознаёт. Составом чистым из любви ты разливаешься по мирозданью, омывая души от греха. Благословенная дочь Солнца, ты позволь и Мне в твоих омыться водах».

Махапрабху поклонился Ганге и в чём был ― в единственной набедренной повязке ― окунулся в её воды.

Вскоре к берегу причалила лодка Адвайты Ачарьи, который вручил Махапрабху новую сухую одежду.

При виде Ачарьи Господь застыл в изумлении.

― Как Ты здесь оказался? Откуда узнал, что Я во Вриндаване?

― Вриндаван там, где Ты, ― ответил Ачарья невозмутимо. ― Славно, что мы снова встретились, и снова на берегу Ганги.

― Стало быть, Нитьянанда обманул Меня, приведя на Гангу вместо Ямуны! – с горечью промолвил Чайтаньядев.

― Нет, Господин, Он сказал правду, Ты действительно омылся в водах Ямуны.

В этом месте соединяются русла Ганги и Ямуны. Вдоль западного берега течёт Ямуна, вдоль восточного ― Ганга.

Ты омылся у берега Ямуны, и теперь Тебе надо облачиться в новые одежды.

Забывшись в любовном восторге, Ты три дня не принимал пищи. Пойдём ко Мне. У Меня Ты поешь и отдохнёшь, а Я подам Тебе милостыню как отрешённому страннику.

Уверяю Тебя, Твоя трапеза будет без излишеств, как полагается _санньяси_. Только рис с овощами и зеленью, всё как Ты любишь.

Махапрабху ничего не оставалось, как согласиться. Дома Ачарья с великой радостью омыл Господу стопы.

Супруга Ачарьи приготовила пищу и освятила её в алтаре Вишну.

Еду разделили на три равные части. Одну положили на металлический поднос для Кришны.

Две другие ― на огромные банановые листья, сор- ванные с деревьев, где в гроздях росло по тридцать два и более бананов.

Посредине блюд возвышалась гора отборного вареного риса с жёлтой от топлёного масла вершиной. Вокруг в горшках из коры бананового дерева стояли овощные блюда и суп из _маша_.

Были кушанья из _патолы_, тыквы и _манакачу_, салат с кусочками имбиря и несколько видов блюд из тушёной зелени.

Была замешанная на свежих плодах _сукта_ пяти видов ― острая и горькая.

Были баклажаны, поджаренные с молодыми листьями _нимба_, и жареная _патола_ с _пхулабади_ и хлопьями из бобов. Было кушанье _кушманда-маначаки_.

Блюда из мякоти кокосового ореха с простоквашей и сахарными леденцами. _Карри_ из цветов банана и тык- ва, сваренная в молоке. И всё это было в превеликом количестве.

Ещё были бобовые клёцки в кисло-сладком соусе и полдюжины других кислых кушаний. Каждого блюда было столько, что им можно было накормить досыта целую деревню.

Были клёцки из _маша_, банановые клёцки и клёцки из_ урад-дала_, разные сладости, рисовые клёцки в сгущённом молоке, кушанье из кокосового ореха, пироги на все вкусы.

Яства были разложены в горшках из банановых листьев, сорванных с дерева, на котором в гроздьях было не менее тридцати двух бананов. Горшки были большие, прочные и устойчивые.

Сотни горшков с овощными блюдами расположились вокруг трёх банановых листьев с рисом.

Был ещё сладкий рис с топлёным маслом в новых глиняных горшках. В трёх горшках стояло сгущённое почти до отвердения молоко.

Были рисовые хлопья с молоком и бананами и белый кабачок, тушённый в молоке. Было много других блюд, которых сейчас уже не вспомнить.

В добавление ко всему по обеим сторонам стояли огромные глиняные горшки со сладким блюдом из простокваши, творога и бананов.

Сверху на горе риса и в овощных горшках лежали цветы Туласи. Рядом стояли кувшины с розовой водой.

На полу лежали три подстилки, покрытые мягкой тканью. И всё это было предложено Кришне в домашнем алтаре.

Адвайта Ачарья попросил Чайтанью и Нитьянанду принять участие в таинстве подношения, и Они с радостью согласились.

Пока Кришна принимал подношения, Махапрабху с Нитьянандой по просьбе Ачарьи прилегли отдохнуть в отдельной комнате.

После отдыха Их позвали на пиршество.

Махапрабху с Нитьянандой пригласили Мукунду и Харидаса разделить с Ними трапезу, но те учтиво отказались, молитвенно сложив у груди ладони.

― Мой Господин, ― сказал Мукунда, ― я поем позже, когда закончу свои дела.

― А я недостоин кушать вместе с _брахманами_, ― добавил Харидас. ― Я поем после Вас, отдельно.

Ачарья отвёл Чайтанью с Нитьянандой в трапезную и с радостью предложил Им угощения.

Восторженно взглянув на приготовленную Ситой еду, Махапрабху воскликнул: «Я готов жизнь за жизнью подпирать головой ноги того, кто ублажает Кришну столь вкусными яствами!»

Так как в трапезную Их пригласили вдвоём с Нитьянандой, а блюда были разделены на три части, Махапрабху вначале подумал, что вся эта еда вынесена с алтаря.

Но Адвайта не сел с Гостями третьим, а принялся раскладывать еду на листья.

Решив, что все эти яства предназначены для других гостей, Махапрабху попросил для Себя и Нитьянанды два отдельных листа с небольшим количеством риса и овощей.

― Что Вы! Это всё для Вас, Мой дорогой. Не трогай листья, ― сказал невозмутимо Адвайта, взяв Чайтанью за руку. ― Сидите смирно и кушайте всё, что Вам поднесли.

― Но _санньяси_ не подобает питаться столь изысканно и обильно, ― возмутился Махапрабху. ― Вкусная еда ведёт к чувственной распущенности.

В ответ Ачарья возразил:

― Довольно притворяться, Господин. Я знаю, Кто Ты, и знаю истинную причину Твоего отрешения от мира.

Не препирайся и садись обедать.

― Я не смогу съесть столько, ― не соглашался Махапрабху.

― Довольно возражений! ― воскликнул хозяин. ―Немедленно принимайся за еду! И не волнуйся: то, что Ты не доешь, не пропадёт.

― Мне не под силу съесть столько, ― не унимался Чайтанья, ― к тому же _санньяси_ не должен после себя ничего оставлять.

― А как же в Нилачале? ― настаивал Ачарья. ― Там, правда, в ином обличии, Ты кушаешь пятьдесят четыре раза в день и съедаешь за раз сотню-другую горшков с яствами куда более изысканными.

Эти три горки риса с парой овощных горшочков ―для Тебя сущий пустяк, песчинка по сравнению с горой, которую Ты позволяешь Себе съедать в Нилачале.

В коем-то веке Ты почтил Меня Своим присутствием! Грех Тебе отказываться от Моих угощений. И довольно споров, приступай к трапезе.

С этими словами Ачарья омыл руки Гостям, и трапеза началась.

С явным удовольствием принимаясь за еду, Нитьянанда заметил: «Как всё удачно получилось! Я не ел три дня и как раз сегодня собирался прервать пост».

Нитьянанда тоже выражал недовольство, но, в отличие от Чайтаньи, Он возмущался, напротив, малым количеством еды.

― Этими крохами не то что живот не набьёшь, но даже не прервёшь поста, ― причитал Он, заглатывая пригоршню за пригоршней.

― Господин Мой! ― взмолился наконец Адвайта Ачарья, ― Ты же отрешённый странник, Тебе положено питаться плодами и кореньями, а иногда и вовсе голодать. Тебе ли сейчас возмущаться?

Ты пришёл в гости к бедному _брахману_. Будь добр, довольствуйся тем, чем Тебя потчуют, умерь Свои желания.

― Отшельник Я или мирянин, ― продолжал Нитьянанда, ― не о том сейчас речь. Я к Тебе не напрашивался. Ты Сам пригласил Меня к Себе, значит, обязан накормить досыта.

Выслушав Нитьянанду, великодушный Ачарья ответил снисходительно:

― Стало быть, Ты отрёкся от мира, чтобы теперь наедаться до отвала. Ты, как Я погляжу, получаешь удовольствие от того, что доставляешь беспокойство _брахманам_.

Ты без труда съешь и десять, и двадцать горшков риса. Где же Мне, бедному _брахману_, столько взять?

Изволь довольствоваться тем, что Тебе предлагают. И доедай блюда до конца, раз уж Ты так голоден. А то вон почти все горшки после Тебя наполовину полные.

Так в упрёках и перепалках с Ачарьей проходила трапеза Махапрабху и Нитьянанды. Не доев и половины горшка, Они принимались за следующий.

Едва листы с едой пустели, Адвайта Ачарья накладывал на них новые угощения. Стоило горшку с овощами уполовиниться, Он снова наполнял его доверху.

Наконец Махапрабху не выдержал:

― Довольно, Ачарья! Больше Я не осилю!

― Полно Тебе, Господин, доешь хотя бы то, что Тебе подано или половину от этого. Другую можешь не трогать, ― смиренно попросил Ачарья.

Махапрабху вынужден был снова подчиниться.

Тут вмешался Нитьянанда:

― Что до Меня, Я как будто ничего не ел. Хозяин, нельзя же морить гостей голодом. Еды так мало, что Я даже не хочу к ней прикасаться.

С этими словами Нитьянанда смахнул рукой от Себя верхушку рисовой горки.

Несколько зёрнышек прилипло к одежде Адвайты Ачарьи, и Он пустился в пляс.

― Рис от блаженного Нитьянанды, ― ликовал Он, ― очистит Меня от греха!

Вот они, плоды Моего гостеприимства. Сумасшедший без роду и племени, Ты заразил Меня Своим заразным рисом.

Мне передалось Твоё безумие. Не стыдно Тебе? Ты довёл потомственного _брахмана_ до умопомешательства.

― Грешные у Тебя мысли, ― отвечал Нитьянанда. ―Это остатки трапезы Кришны, от них Ты сошёл с ума, а не от Меня.

Теперь, чтобы искупить грех, Ты должен будешь пригласить к Себе сто _санньяси_ и накормить их досыта.

― Я в жизни больше не приглашу к Себе _санньяси_. Мне довольно одного, из-за которого Я вынужден был отступить от _брахманских_ правил.

Когда трапеза закончилась, Ачарья отвёл Гостей во двор ополоснуть рот и руки, а затем проводил Их в комнату для отдыха.

Для освежения рта Он предложил Братьям гвоздику, кардамон и цветы Туласи.

Он умастил Их тела растёртым сандалом и украсил Их груди венками душистых цветов.

Когда Он принялся было растирать Махапрабху стопы, Тот остановил Его.

― Ачарья, Я достаточно повиновался Тебе, плясал для Тебя послушной куклой. Теперь довольно. Ступай обедать с Мукундой и Харидасом.

Ачарья сделал всё по слову Господа. Вместе с Мукундой и Харидасом они устроили себе знатный пир, предавшись от души чревоугодию.

Тем временем по Шантипуру распространилось известие о прибытии Шри Чайтаньи. К дому Адвайты потянулись толпы народа.

Люди восклицали: «Хари! Хари!», дивившись неземной красоте Гаурасундары, от которого исходило сияние, затмевавшее свет Солнца. А блеск Его шафрановых одежд усиливал это сияние многократно.

Весь день люди приходили и, насладив взор, возвращались к себе домой. Невозможно подсчитать, сколько народу побывало в тот день у Ачарьи.

Вечером, когда стемнело, Адвайта запел и пустился в пляс.

Его примеру последовали счастливые Нитьянанда с Харидасом.

«О друзья! ― восклицал хозяин, ― сегодня Я вознёсся на вершину счастья! После долгой разлуки Господь Мадхава вновь пожаловал ко Мне в алтарь!»

Он пел и танцевал с упоением, повторяя эти слова снова и снова. От возбуждения на лице Его проступила испарина, Он дрожал, волосы Его поднялись. Он плакал, кричал и бил в ладоши.

Внезапно Он прерывал танец и падал на землю, обхватив стопы Махапрабху.

― Сколько дней Ты хитро избегал Меня, Мой Гос-подь! Теперь Тебе не вырваться из Моих объятий!

Три часа, до самой ночи Адвайта Ачарья пел и кружился без устали в блаженном танце.

В какой-то миг Махапрабху охватило чувство упоительной разлуки с Кришной. И волна эта становилась всё сильнее.

От возбуждения Господь рухнул на землю и потерял сознание. Тогда Ачарья остановил Свой танец.

Мукунда стал вслух читать стихи, живописующие состояние Господа.

Адвайта хотел было поднять Махапрабху и снова увлечь в пляску, но от стихов Мукунды Господь впал в такое волнение, что не мог держаться на ногах.

Слёзы ручьями текли из Его глаз, Он дрожал и обливался потом, волосы на Его теле поднялись, голос прерывался. Он плакал навзрыд, вставал и снова падал.

«Подруга милая! ― Мукунда пел. ― Возможно ли стерпеть такую боль! Любовный яд терзает тело Мне и душу!

Все дни и ночи напролёт Я будто бы огнём объята и не ведаю ни отдыха, ни сна. О, кабы знать, где скрылся милый Кану, Я в сей же миг к Нему б умчалась».

В голосе Мукунды было столько надрывности и отчаяния, что сердце Махапрабху рвалось на части.

Будто воины на поле брани, бились за сердце Господа печаль и радость, горечь и тревога, гордость и покорность.

Не в силах совладать с Собою, Он повалился на землю бездыханный.

Но когда Адвайта с Нитьянандой и Харидасом, напуганные, наклонились над Ним, Он вскочил на ноги: «Пой, Мукунда, пой!» ― воскликнул Он и пустился в пляс.

Нитьянанда поддерживал Господа, чтобы Тот не упал, а Адвайта с Харидасом принялись пританцовывать.

Три часа подряд продолжался этот безумный хоровод. Господь то смеялся от счастья, то рыдал от тоски, носимый волнами любовных переживаний.

Обильный пир после трёхдневного поста истощил силы Господа. Его движения становились всё медленнее, прыжки всё ниже.

Наконец Нитьянанда остановил Его и, придерживая за плечи, усадил на циновку.

Адвайта прервал пение и помог Нитьянанде отвести Господа в Его спальню.

Десять дней подряд Адвайта днём устраивал пир для Своих Гостей, а вечерами они пели и кружились в блаженном танце.

Следующим утром после появления Братьев в Шантипуре Ачарьяратна доставил в город Шачимату на паланкине.

За ними шествовали тысячи женщин, стариков и детей из Надии. В каждой деревне на их пути толпа прирастала.

Шествие прибыло к дому Ачарьи как раз к концу утренней службы.

Увидев матушку, Махапрабху распростёрся пред ней ниц. А она, рыдая, подняла Его с земли и обняла.

В этот миг Шачи впервые увидела Сына в одеянии отрешённого странника с обритой головой.

Она осыпала Его поцелуями и, едва различая сквозь слёзы родные черты, приговаривала:

― Нимай, Сынок любимый! Я думала, Ты поступишь со мной как Вишварупа.

Отрекшись от мира, Он больше не показался мне на глаза. Если бы Ты сделал так же, я не перенесла бы этой муки.

― Матушка, ― отвечал Нимай, ― Я твой навеки. Я твой вечный Раб. Всё, что у Меня есть, твоё.

Плоть Моя ― от твоей плоти. Ты взрастила Меня. Мне не хватит и тысячи жизней, чтобы оплатить Мой долг перед тобою.

Осознанно или в безумии, Я уже отрёкся от здешнего мира. Но Я не отрёкся от тебя. Ты всегда будешь Мне дороже Собственной жизни.

Только скажи, и Я останусь жить с тобой. Я сделаю всё, что пожелаешь.

С этими словами Махапрабху пал пред Шачи на колени. А она подняла Его и прижала к груди.

Затем Адвайта проводил Шачимату в дом, а Господь вышел на улицу к народу.

Он обнял всех без исключения, кто пришёл к Нему в Шантипур, поприветствовал каждого Лично.

К удивлению преданных, Нимай в монашеских одеждах и с обритой головой был столь же прекрасен, как в пору, когда был мирянином.

Среди пришедших в Шантипур были Шриваса, Рамай, Видьянидхи, Гададхара, Гангадас, Вакрешвара, Мурари, Шукламбара, Буддхиманта Кхан, Нандана, Шридхара, Виджая, Васудева, Дамодара, Мукунда и Санджая. Всех невозможно перечислить. Там была вся Навадвипа. Господь всех приветствовал улыбкою и благословляющим взглядом.

Они пением славили Всевышнего: «Хари! Хари!» и счастливо танцевали. В тот час дом Адвайты Ачарьи воистину был царством Божьим, Вайкунтхой.

На встречу к Махапрабху пришли все жители Навадвипы и окрестных селений.

Всем гостям Ачарья предоставил жилище и еду на много дней вперёд.

Запасов у Него было неисчерпаемо. Сколько бы Он ни тратил, столько же Ему немедленно восполнялось.

Угощения для Махапрабху и Его ближнего круга готовила матушка Шачи.

Гости были счастливы лицезреть нового Нимая и наслаждались радушием Адвайты Ачарьи. По вечерам все вместе с Махапрабху пели и танцевали.

Во время _киртана_ Господь часто являл признаки любовного безумия. Он то цепенел, то трепетал. Волосы на Его теле поднимались дыбом, голос дрожал. Он плакал и падал без сил на землю. Сердце матушки Шачи в эти минуты рвалось на части.

Она кляла себя и умоляла Всевышнего уберечь Нимая от увечий, когда, обессилев, Он падал на землю.

«Господи Всемогущий, за всё моё служение Тебе в этой жизни, прошу, огради Дитя моё от ран телесных и душевных!

Сделай так, чтобы Нимаю не было больно впредь! Никогда, никогда! Чтобы земля была для Него мягкой периною!»

В любящем сердце её счастье сменялось страхом, страх ― унынием.

По примеру Адвайты преданные подносили новоявленному _Санньяси_ дары и приглашали Его погостить в их домах.

Матушка Шачи отвечала на их просьбы всегда так:

― Не забирайте сейчас у меня Нимая. Вы увидитесь с Ним ещё много раз. А ко мне Он уже не вернётся. Вы ведь знаете, что странствующим отшельникам не дозволено посещать родной дом.

Она упросила преданных самой готовить еду для Нимая во всё время Его пребывания у Ачарьи.

Преданные смиренно соглашались:

― О Шачи, не тревожься, мы сделаем всё как ты скажешь.

В один из дней Махапрабху собрал вокруг Себя преданных и обратился к ним с такими речами:

― Прежде, никому не сказав, Я оставил родительский дом и отправился во Вриндаван. Но в пути Меня ждали непредвиденные трудности, так что Я вынужден был воротиться.

Хоть положено Мне быть нынче безразличным к делам мира, Я всегда буду питать к вам привязанность.

Покуда Я жив, Я не оставлю вас. И матушку Мою не оставлю никогда.

Отрешённому старцу не положено жить в родном доме и видеться с родными и близкими.

Так что Я обращаюсь к вам за советом. Как Мне остаться с вами и при этом избежать упрёков в том, что, будучи отшельником, Я продолжаю общаться с родными и близкими?

Выслушав Господа, Ачарья направился за советом к Шачидеви.

Поразмыслив некоторое время, Матерь вселенной молвила так:

― Если Нимай останется подле меня в Надии, я буду счастлива. Но если кто-то станет хулить Его, упрекая в нарушении устава _садху_, это сильно опечалит меня.

Будет лучше, если Он поселится в Нилачале. Там Он будет вести жизнь отшельника, а преданные смогут навещать Его.

Нилачала и Навадвипа как комнаты в одном доме. Люди из Нилачалы ходят в наши края, и наш народ ходит в благословенную Нилачалу на богомолье. Так что мы всегда будем знать, как поживает там наш Нимай.

Вы будете навещать Его, а Он сможет приходить сюда, чтобы омыться в Ганге.

Речь не о том, как бы мне было хорошо, а о том, чтобы хорошо было Нимаю. А я буду счастлива, если счастлив Он.

Преданные заверили Шачи, что всё будет так, как она пожелает, и что воля её священна, как заповеди _Вед_.

Господь с радостью принял решение матушки.

Поклонившись жителям Навадвипы, Он молвил:

― Любимые Мои, теперь Я хочу попросить вас о дружеской услуге.

Дома, когда вы вернётесь, собирайтесь вместе и пойте хвалу Кришне. Пойте Имя Кришны, говорите о Кришне и поклоняйтесь Кришне.

Сейчас же дозвольте Мне исполнить наказ матушки и отправиться в Нилачалу. А вы не грустите, мы с вами ещё не раз увидимся.

На прощанье Махапрабху поклонился людям и благословил их доброй улыбкою.

Когда толпа разошлась, Харидас молвил со слезами в глазах:

― Господи, Ты волен поступать как хочешь, идти в Нилачалу или идти ещё куда-нибудь, но что прикажешь делать мне? Я ведь в силу своего происхождения не могу пойти в священный город.

В Нилачале или в другом месте богомолья меня не примут. Я везде неприкасаемый. Но я умру, если не буду возле Тебя!

― Харидас, ― ответил Господь, ― не уничижай себя. Такое смирение здесь неуместно.

Я попрошу Джаганнатху принять тебя в Его вотчине. Обещаю, в святой Пурушоттаме мы будем с тобою вместе.

Тем же вечером Ачарья попросил Господа задержаться у Него ещё на несколько дней.

Господь, всегда покорный просьбам Ачарьи, согласился.

Благословенные милостью Гаурачандры, Ачарья и матушка Шачи все дни до самого отбытия Господа в Нилачалу устраивали щедрые пиры, на которые приглашались все желающие.

Дни их проходили в упоенных беседах о Кришне. А вечерами Ачарья устраивал большие _киртаны_.

Счастливая, Шачи готовила еду для Нимая и Его ближних, и они с удовольствием принимали её угощения.

Всё, что есть у человека ― вера, преданность, жилище, имущество, ― Ачарья отдал во служение Шри Чайтаньядеву.

Счастье матушки Шачи росло день ото дня.

Счастливы были все, кто провёл эти несколько дней в обществе Гаурасундары.

Но настал час, когда Он, собрав вкруг Себя близких, попросил их возвращаться домой.

― Ступайте и пойте хвалу Кришне, а Я обещаю: мы встретимся вновь.

Я буду ждать вас в Нилачале, и Сам иногда буду наведываться на берега Ганги, чтобы омыться в её водах.

Ачарья попросил Нитьянанду Госани, Джагадананду Пандита, Дамодару Пандита и Мукунду Датту сопровождать Господа до Нилачалы.

Утешив матушку ласковым словом, Господь поклонился ей в ноги. Затем, обойдя в почтении вокруг неё, Он зашагал в благословенный край Нилачалы. Дом Адвайты огласился скорбным плачем.

Махапрабху не оглядываясь шёл прочь из Шантипура. За Ним со слезами на глазах неотступно следовал Ачарья.

Наконец Господь остановился и, сложив молитвенно ладони, молвил ласково:

― Ачарья! Довольно. Ступай домой. Утешь Мою матушку и всех наших. Если и Ты поддашься этому безу- мию, они этого не переживут.

С этими словами Махапрабху обнял Адвайту и пошёл прочь.

С четырьмя ближними спутниками Он держал путь в Ниладри вдоль берега Ганги по дороге через Чхатрабхогу.

В своей «_Чайтанья-мангале_» Вриндаван Дас по- дробно описывает это путешествие Махапрабху в Нилачалу.

Всякий, кто внемлет истории о десяти счастливых днях, проведённых Господом в доме Адвайты, непременно обретёт сокровище любви к Кришне.

Припав к стопам Шри Рупы и Рагхунатхи с молитвой об их милости ко мне, я, Кришнадас, повествую сию «_Чайтанья-чаритамриту_».