Глава 17: 0 #

Итак, я продолжаю со слов свидетелей мою повесть о чудесном, сверхъестественном, надмирном безумии луноликого Гауранги.

Слава! Слава Шри Чайтанье! Слава Нитьянанде! Слава Адвайте Чандре! Слава всем ветвям древа преданности от Шри Гауры!

Днём и ночью носимый на волнах любовных переживаний Махапрабху бредил и безумствовал.

Однажды Он до полуночи проговорил о Кришне со Сварупой и Раманандой.

Сварупа несколько раз прерывал беседу, чтобы пропеть Господу стихи, живописующие Его переживания.

Рай Рамананда читал «_Шри Гита-Говинду_», стихо- творения Видьяпати и Чандидаса.

Заслушав стихи, Господь грустным голосом читал сочинённое Им продолжение.

Когда после нескольких часов душевного возбуждения Господь немного успокоился, Сварупа с Раманандой отвели Его в комнату и разошлись по домам.

Говинда по обыкновению заснул у порога снаружи, Господь, так и не смежив глаз, запел в голос.

Вдруг Он услышал звуки флейты и, не помня Себя, очутился на улице, притом что все три двери Его жилища были заперты снаружи на засовы.

Добежав до Львиных ворот, где обыкновенно коровы Тайланги устраиваются на ночлег, Он лишился чувств и упал на землю.

Говинда тем временем, проснувшись и не услышав звуков за дверью, поспешил к Сварупе, и они вместе отворили Господню каморку.

Не обнаружив Господа, Сварупа разбудил преданных, и они с факелами отправились на Его поиски.

Обойдя почти весь город, они очутились у Львиных ворот, и там кто-то из них заметил Махапрабху, лежавшего без чувств между маленькими коровами.

Руки и ноги Его были втянуты в туловище по-черепашьи. Кожа покрылась мурашками, изо рта шла пена, из глаз струились слёзы.

Само неподвижное тело Его напоминало огромную тыкву.

Коровы обнюхивали Гаурангу, обступив со всех сторон, преданным стоило больших усилий отогнать от Него опьянённых неземным ароматом животных.

Взяв Махапрабху на руки, они отнесли Его в _гам- бхиру_.

Они пели над Ним святое Имя покуда Он не пришёл в сознание. Это случилось утром.

После пробуждения конечности Его вышли из туловища, и Он принял обычный Свой облик.

Он поднялся на ноги и опять опустился на землю. Оглядевшись по сторонам, Он спросил Сварупу растерянно:

― Где Я? Как Я тут очутился?

Я помню, что услышал из рощи Вриндавана звуки свирели. Я прибежал туда и увидел на поляне Царевича Враджи выводившим на тростинке Свой чудесный напев.

А потом Он поманил свирелью Шри Радхику в лесную чащобу.

Я последовал за Ним, пленённый звоном Его ножных колокольчиков.

На лесной поляне Я увидел Его с пасту´шками, что заливались весёлым смехом и нежно пели Ему свои песни.

Вдруг вы загомонили и шумом своим возвратили Меня в опостылый Мне мир.

Я больше не слышал ласковые переливы их голосов, перезвоны колокольчиков, напевы флейты.

Помолчав минуту, Махапрабху произнёс тихо и устало:

― Сварупа, наполни слух Мой живительной влагою, иначе Я оглохну.

Читая сердечное желание Махапрабху, Сварупа нежно запел:

«О Любимый, нет женщины на Земле и во вселенной, которая не нарушила бы ради Тебя все запреты, зачарованная Твоей свирелью. Всякая живая тварь — коровы, птицы, деревья, антилопы — исполняется блаженства, едва её коснётся Твой чарующий ласковый взгляд. От него и от Твоей улыбки расцветают померкшие наши лица, румянятся щёки, разгораются очи».

Едва он умолк, Махапрабху продолжил читать стих Своими словами, весь дрожа от мучительного желания и волнения:

― В ожиданьи любовных утех устремились девы к заветной роще. Но Сын Яшоды встретил их надменной ухмылкой и велел возвращаться домой к их отцам, мужьям и семейным хлопотам. Речи Кришны опечалили юных пастушек, от досады покатились из глаз их горькие слёзы:

«О Любимый, на земле и в целом свете не найдётся женщины, что не была бы зачарована Твоей свирелью.

Флейта у пунцовых губ Твоих ― колдунья, что искусна в приворотах. Наречённая Тобою в наместницы, она пленит всех женщин, в рабство вечное уводит. Сна лишает их, лишает их покоя. Честь и гордость понуждает их отринуть для Тебя. И против воли нас влечёт к Тебе.

В напевах флейты Твоей таится услада, очи Твои души наши пронзают любовными острыми стрелами, заставляя забыть всю стыдливость и страх. Мы покинули дом для Тебя, отвергли мужей, преступили запреты, лишь бы на миг оказаться рядом с Тобою, Любимый! Не брани нас, будь милостив к нам, лотосоокий Владыка! Не лишай нас надежды! Дома для нас нынче всё уж чужое!

Кришна! Всем известно, что на хитрости горазд Ты. И слова Твои всегда не совпадают с делом. Ведь Тебе забавно посмехаться, нам же шутки Твои погибелью грозят.

Голос Твой и свирели напевы, звон украшений, сливаясь в медовый ручей, в наши уши текут, затопляют сердца, пресекают ток жизни, лишают основы».

Дрожа всем телом, Махапрабху говорил от имени Шри Радхики, когда Она, смущённая, решила поверить наперснице Свою любовь к Кришне. В этот миг Он упивался сладостью прекрасного Сына Яшоды.

«Милая подруга! Голос Кришны звучен как раскаты грома. Сладкой трелью льётся перезвон Его запястий золотых. В Своих речах лукавых Сын Яшоды сыплет шутками, что повергают девушек в немалое смущенье. Девы райские, да и сама богиня неба, замирают от очарования, едва заслышат стройные напевы флейты. Он, пред Кем главу склоняет всемогущий бог любви, во Мне желанье возбуждает поглощать все звуки мирозданья».

«Голос Кришны звучен и рокочет, как рокочут перед бурей грозовые тучи. Песни Его слаще птичьей трели. Звук один Его чудесного напева затопляет целый свет блаженством. Чьего слуха Его песня дивная коснулась, в миг становится глухим ко всем звучаньям мира.

О подруга, посоветуй Мне, какому покаянию предаться? Песня Кришны заглушила для Меня все звуки мира. Но и она теперь умолкла. Я, лишённая нектара упоения, от жажды изнывая, принуждена теперь с моей расстаться жизнью.

Звон ножных Его колокольчиков лебединой песне подобен, звон запястий слаще кукушечьей трели. Коль однажды позволишь мелодии той слуха коснуться, уши твои навсегда затворишь, чтобы звуков иных не услышать вовеки.

Речи Кришны слаще сладкого мёда, замешанного с животворящей камфарой Его улыбки. Звучание и смысл слов привносят сотни ароматов в мёд Его речей пьянящих.

Уши Мои, как две птички _чакоры_, утолить могут жажду, лишь ловя на лету животворные капли нектара. Если надменное небо на них не прольётся живительной влагой, птички мои расстанутся с жизнью, убитые жаждой.

Напевы сладкие Его свирели волнуют женские сердца, напоминая о часах любовной неги. От трепетанья в теле их тугие пояса слабеют, юные пастушки, позабыв о чести и стыде, покорно отдаются в рабство Кришне.

Небесная царица ― и она, заслышав звуки чудной флейты, опускается на землю к Кришне и сгорает от любовного желанья. Впрочем, чары тайные её не возбуждают в Кришне страсти. Даже покаянием суровым властная богиня не умеет собственной добиться цели.

Удача услышать четыре заветных напева выпадает на долю немногих счастливых. Если слуха твоего ни разу не касался Кришна, то глухи твои два уха, как прибрежные опустошённые ракушки».

Страстное волнение охватило Махапрабху. Он зас- тенал, в отчаянии не находя душе покоя. Дрожь волнами бежала по Его рукам, ногам, груди. Во внешности Его мельчайшие любовные оттенки отразились ― томное желание, волнение, тоска, досада, страх, смятение, отвага.

Присущее обычно Радхе состоянье однажды выразил в своей поэме Лилашука, стих из которой нынче произнёс Гаурасундара и тотчас миру, погружённому во мрак, устами Радхарани стал толковать его значенье:

«Как быть Мне? Кому поведать о Моей печали? В душе Моей последняя надежда умерла. Услышьте кто-нибудь Мои стенанья, отзовитесь с вестью доб-рой, чтобы любящее сердце упокоить. Поведайте о Том, Кто взору слаще мёда, чья улыбка ― радость для очей, нежнее лотоса чей образ, Кто так скуп на милость. Я сгораю ненасытной жаждою увидеть сердцу милый образ Кришны».

«Душа Моя без Кришны умирает каждое мгновенье. Оживить её способен только образ милый. Впрочем вы, Мои подруги, как Я погляжу, полны смятенья сами, вряд ли потому откроете Мне способ утешенья.

К какому Мне прибегнуть покаянью, каким трудам предаться и куда направить стопы, чтобы Кришна вновь очам Моим открылся? Каждое мгновенье ощущаю Я всем существом Моим, как в сладостной разлуке с Кришной пламя Моей жизни угасает».

Когда к Махапрабху вернулось внешнее сознание, Он вспомнил слова блудницы Пингалы и принялся возбуждённо истолковывать их:

«Я стану счастлива тогда лишь, когда утрачу всякую надежду видеть Кришну. Не поминайте мне о Нём, но научите, как мне разучиться помнить. Но лучше отвлеките мои мысли вы беседами о чём-нибудь хорошем».

Стараясь Кришну позабыть, Она о Кришне непрестанно вспоминала. И вдруг увидев Кришну в сердце у Себя, врасплох застигнутая, крикнула подругам: «О чудо! Тот, Кого Я видеть больше не желала, нынче в Моём сердце возлежит».

Радха видит в Кришне воплощенье бога Камы, что стрелами любви терзает сердца людей.

«Всесильный бог любви, ― с испугом говорит Она подругам, ― пред которым целый мир трепещет, решился нынче Моё сердце покорить. Коварный враг, злодей бездушный, принял облик Он Мне ненавистного повесы Кришны, чтобы Мои продлить страданья».

В тот миг досада одолела все остальные чувства, сражавшиеся в яростной борьбе за сердце Радхи, и Она на все лады пустилась воеводу укорять, впустившего в столицу ненасытного Врага:

«О ум злосчастный, разве ты не знаешь? Дозволь Ему проникнуть в сердце ― ты Его оттуда не изгонишь никогда! Душа, попавшаяся в сети Кришны, будто рыба, вынутая из воды. Но чудная улыбка Кришны в миг последний стоит всех мучений мира.

Где Ты, любимый Кришна, сокровище Моих очей? Лотосоокий Государь! Бездонный океан блаженства! Витязь смуглоликий в золотых одеждах! Упоённый танцем Сластолюбец!

Куда бежать Мне, чтоб Тебя найти, о Кришна? Только укажи, и ветром Я примчусь!»

Воскликнув так, Махапрабху вскочил на ноги и метнулся прочь из дому. Сварупа едва догнал Его и, остановив, принёс на руках домой.

Придя в чувства, Господь произнёс умоляюще:

― Друг Мой, Сварупа, спой Мне что-нибудь, ласкающее сердце.

Сварупа запел «_Гита-Говинду_» Видьяпати.

С той поры каждый день и каждую ночь Махапрабху впадал в беспамятство, бредил часами напролёт.

Тысячеустый вселенский Змей ― и тот не смог бы живописать переживания, что испытывал Господь Чайтанья в прошествии одного дня.

Для меня же, земного существа, задача эта вовсе за пределами мечтаний. Я могу лишь указать направление, где это происходило, как указывают на ветви дерева, за которыми таится Луна. Но описать сие чудо вне чьих-либо способностей.

Впрочем, рассказанного мною достаточно, чтобы упокоить любое страждущее сердце и пролить некоторый свет на знамения божественной любви.

Сладость любви безмерна. Сам Господь Бог не способен напиться Ею, насытиться, изведать Её до конца.

Шри Чайтанья беспримерно щедр и милосерден. Миру не известны примеры большего добродушия и щедрости.

Всякий человек да преклонится к стопам Чайтаньи, сыщет подле них сокровище Божьей любви, любви Кришны.

В настоящей главе я попытался описать Господни преображения, когда в состоянии умопомешательства Он превращался в бесчленный комок плоти, напоминавший втянувшую в себя конечности черепаху.

В своей «_Гауранга-става-калпаврикше_» Рагхунатха Дас так описывает Господне преображение:

«Так тайною осталось, как Чайтанья миновал три запертые на засовы двери, преодолел четыре стенки и без чувств упал средь Джаганнатховых коров. И внутрь тела, как у черепахи, конечности Его подобрались. Молю я небо, чтобы образ этот дивный навеки в моём сердце был запечатлён и чтобы мне передалось Его безумье».

Припав к стопам Шри Рупы и Рагхунатхи с молитвой об их милости ко мне, я, Кришнадас, повествую сию «_Чайтанья-чаритамриту_».